Серебряные змеи

Дельфина тихо выругалась. Лайла наблюдала, как слуги несут корзины с сокровищами: книгами, статуэтками, драгоценными камнями и сверкающими инструментами. У нее в голове кружились тысячи мыслей. Девушка почувствовала, как кто-то сунул ей в руку бокал с шампанским. Когда она подняла глаза, с ледяного потолка посыпались серебристые лепестки. Она всегда мечтала, что, когда она приблизится к книге, ее тело это почувствует. Может быть, ее вены засияют ярким светом, а волосы поднимутся в воздух. Вместо этого ее пульс стал тихим и вялым. Время словно забыло о ее существовании, и все остальные начали двигаться очень медленно. Лайлу охватило сомнение. Ее сердце болело без всякой причины. Наконец, к ней подошли Энрике и Зофья. У Зофьи – милой, храброй Зофьи – по лицу текли слезы. Энрике говорил слишком быстро, и она не могла уловить ничего, кроме одной фразы, такой резкой, что она причиняла физическую боль:

– Книги там не было.

27 Энрике

Шесть часов до Полночного Аукциона…

Когда-то Энрике нравилось быть недоверчивым. Ему казалось, что весь мир сговорился, чтобы провести его. Именно так он себя чувствовал, впервые оказавшись в Эдеме. Это произошло в первую годовщину открытия отеля, когда Северин оформил все помещения в стиле Райского Сада. Огромный василиск, сделанный из яблок, ползал между колоннами, извиваясь, щелкая челюстями и оставляя за собой сладкий запах фруктов. Между бархатными креслами паслись животные, сделанные из растений и цветов. Северин напоминал роскошно одетого бога, осматривающего свои владения. И Энрике не верил, что кто-то вроде Северина может открыто демонстрировать плоды своего воображения и мир не посмеется над ним, а наоборот – преклонится перед ним. Энрике не помнил, в какой момент он решил, что хочет работать на этого странного владельца отеля, питающего слабость к чужим ценным вещам… но он хотел бы взглянуть на мир глазами этого необычного человека.

Сейчас он испытывал совсем другой вид недоверия. Он не верил, что его мечту только что бросили на землю и растоптали.

Книги там не было.

Как…

Как они могли так ошибиться? Когда столько всего стоит на кону?

Лайла, которая стояла рядом с ним, совсем не шевелилась. Ее лицо побледнело, а гранатовое кольцо соскользнуло с пальца. Зофья стояла по другую сторону от Лайлы, их плечи едва соприкасались.

Вокруг них теснились члены Дома Даждьбог и Дома Ко́ры. Казалось, что воздух дрожит в ожидании скорого прибытия гостей. Матриарх Дома Ко́ры стояла входа в Спящий Чертог, с надменным видом уставившись на озеро.

– Как они смеют, – пробормотала она себе под нос. – Не могут смириться с мыслью, что кто-то найдет сокровище без их участия. Что ж, ладно. Пусть устроят Конклав здесь. Пусть увидят, что мое влияние все еще велико.

Она бросила на Энрике уничтожающий взгляд.

– А тебе все еще нужно подстричься.

Энрике хотелось, как обычно, поворчать на нее, но он не мог найти нужных слов. В тот момент он чувствовал лишь Лайлу, сжимающую его ладонь пальцами… холодными и неподвижными, как у трупа. Вдруг ему на плечо легла теплая рука. Обернувшись, он увидел улыбающегося Гипноса.

– Разве ты не хочешь меня поздравить? – спросил Гипнос. Его лицо сияло от гордости. – Мы нашли сокровища Падшего Дома! Орден проведет свой печально известный Полночный Аукцион. Северин отомстил за смерть Тристана. Оставшиеся члены Падшего Дома уже не оправятся от этого удара.

У Энрике не было настроения веселиться, и он ничего не ответил. Казалось, Гипнос этого и не заметил. Его рука соскользнула с плеча Энрике, указывая на лед. Рядом с Гипносом появилась Ева. Ее руки были скрещены на груди, а на губах застыла напряженная улыбка.

– Они здесь, – медленно сказала она.

От звука когтей, скребущих по льду, у Энрике участился пульс. Сотни собачьих упряжек уже неслись по замерзшим водам Байкала. Когда они подъехали ближе, Энрике узнал различные фракции Ордена и их живые сундуки с сокровищами, которые бежали вслед за ними. Берилловый волк издал механический вой. Ева кивнула в сторону волка.

– Дом Оркус, – сказала она. – Они собирают коллекцию орудий пыток, особенно тех, которые используются для наказания клятвопреступников.

В небе низко парил обсидиановый орел, отбрасывая тень на голубой лед.

– Дом Фригг из Прусской империи, – снова объяснила Ева, указывая на черную птицу. – У них скорее аграрные интересы, особенно вырубка каучуковых деревьев…

– Аграрные интересы? – повторил Гипнос, скривив губы. – Уверен, что коренные жители Африки назвали бы это совсем иначе.

Мраморный дельфин пробил толщу льда, прежде чем снова исчезнуть под водой, а агатовая серна и величественный ониксовый конь неспешно следовали за двумя богато украшенными экипажами.

– Дом Ньёрд, Дом Хадур и Дом Атья из Австро-Венгерской фракции, – сказала Ева.

Гипнос скрестил руки на груди и тихо присвистнул.