Серебряные змеи

– И кто же у нас здесь? Ах, даже англичане решили заглянуть на праздник, – он махнул в сторону мерцающего золотого льва, медленно пробиравшегося по льду. Рядом с ним ехала маленькая, скромно украшенная кареты.

– Они предпочитают держать свои находки при себе, выставлять их в своих музеях, – сказал Гипнос, закатывая глаза. – Но даже они польстились на утерянные сокровища Падшего Дома.

Наблюдая за процессией Зимнего Конклава, Энрике почувствовал, как у него скрутило живот. Орден считал себя хранителем западной цивилизации, но на самом деле в их руках была сосредоточена гораздо более страшная сила: они создавали историю. Они присваивали чужое, и мир сразу же об этом забывал. А Энрике им помогал.

Ева принялась дергать свой серебряный кулон с балериной.

– Они захотят увидеть вас всех сегодня вечером… великие охотники за сокровищами, которые нашли тайное логово Падшего Дома.

– Я не хочу их видеть, – машинально ответил Энрике.

– Да ладно тебе, – сказал Гипнос. – Я тоже не в восторге от их присутствия, но они могут оказаться нам полезны.

– Боюсь, что ни у кого из нас нет выбора, – сказала Ева, прежде чем остановиться и оглядеть зал. – А где мадемуазель Лайла?

Только тогда Энрике заметил, что он больше не держит ее за руку. Обернувшись, он увидел лишь ледяную арку Спящего Чертога. Лайла исчезла.

– Куда же она пошла? – спросил Энрике, поворачиваясь к Зофье.

Но взгляд Зофьи был прикован к приближающимся саням. Энрике посмотрел на Руслана и Дельфину, но они уже отошли, чтобы поприветствовать Другие Дома.

– А где Северин? – спросил Энрике.

Ева пожала плечами.

– Последний раз я видела его час назад. Он наблюдал за транспортировкой сокровищ с левиафана. Их нужно внести в каталог и подготовить к полуночному аукциону Зимнего Конклава.

– Где они хранят все эти предметы? – спросил Энрике.

– Кажется, в библиотеке.

– Уже почти три часа дня, – сказала Зофья.

Ева пристально посмотрела на нее.

– Ну и что?

– Левиафан пробудет здесь всего час. Его механизм не рассчитан на большее.

– Я не думаю, что у него есть выбор, когда речь идет о Сотворенных металлических веревках, – сказала Ева.

– Давида приковали ко льду? – спросила Зофья, повысив голос.

– Давида? – со смехом переспросила Ева. – Мы бы уже давно привязали эту штуку к земле, если бы у мастеров не ушло так много времени на изготовление веревок.

Зофья нахмурилась.

– Извините нас, – резко сказал Энрике.

Он вытолкнул Зофью из толпы, а затем отвел их подальше от Евы и процессии Ордена.

– Вот почему надо давать имена механическим монстрам, – пробормотал Энрике, уводя ее вглубь атриума.

– Почему мы уходим? – спросила Зофья.

– Во-первых, мы должны найти Северина в библиотеке. И во-вторых, я бы не хотел, чтобы ты подожгла Еву.

– Я бы не стала впустую тратить зажигательную подвеску, – мрачно сказала Зофья.

Пока они шли к библиотеке, Энрике успел увернуться от нескольких распорядителей и мастеров Творения, дремлющих ледяных медведей и трех хрустальных лебедей, чьи прозрачные перья переливались серебром. В атриуме был воздвигнут большой подиум для Полночного Аукциона. Слуги разных Домов, прибывшие заранее, суетились вокруг, разнося подносы с бокалами, в которых плескалось охлажденное ледяное вино. Когда-то это зрелище привело бы Энрике в восторг, но теперь ему было все равно. Он отказывался верить, что все, что они видели – Безруких женщин, муз с их пустыми взглядами и сломанными предметами, – было напрасно. Он отказывался верить, что Лайле оставалось жить всего несколько дней. И он отказывался верить, что у Северина не было запасного плана.

В полумраке библиотеки мерцали статуи муз. Плиты ледяных столов выстроились в длинный ряд, заполнив пустое пространство коридора. На них лежали груды сокровищ, каждое из которых было помечено аккуратными белыми этикетками, чтобы ведущий аукциона мог их прочесть. Энрике уже собирался остановиться и рассмотреть все эти предметы, которые историческое общество считало давно утраченными, но в этот момент он увидел Северина.

Среди всех этих сокровищ он выглядел как герой из мифа, и Энрике в очередной раз напомнил себе, какими обманчивыми бывают мифы. Когда ему было семь лет, он думал, что видел водяного. Этот человек вскарабкался на вершину утеса и смотрел на океан. На нем не было рубашки, а на шее висели нитки жемчуга. Пальцы незнакомца украшали бесчисленные кольца, карманы его брюк обвисли под тяжестью камней, а из петель на поясе свисали сотни шелковых шарфов. В то время Энрике сидел на лодке вместе со своей семьей, празднуя день рождения матери. Он показал на человека пальцем и крикнул:

– Морской король!