Серебряные звезды

В этих условиях батальон начал штурм укрепленных домов на противоположной стороне Энглишештрассе. Улица простреливалась сильным огнем пулеметов и скорострельных пушек противника, установленных на верхних этажах зданий. Нескольким бойцам под командованием капрала Тычиньского удалось ворваться в дом на противоположной стороне улицы и вытеснить немцев с нижних пролетов лестничной клетки.

Я в это время находился с поручником Фургалой на Энглишештрассе. Внимательно наблюдая за противником, мы пришли к выводу, что улица простреливается главным образом из окон высокого дома у виадука. Подвалами мы прошли на соседнюю улицу и доложили советскому майору (как выяснилось позднее, командиру танкового полка), что именно этот дом является главным препятствием для наступающих. Реакция советского офицера была молниеносной. Танки и самоходные орудия обрушили огонь на указанное нами здание, сметая буквально этаж за этажом.

Огонь противника значительно ослаб. На противоположную сторону улицы проникало все больше наших солдат, однако бой шел главным образом в домах. Новым препятствием для нас оказалось другое железобетонное здание, превращенное гитлеровцами в настоящую крепость. Орудийным огнем его нельзя было уничтожить, поскольку между ним и артиллерийскими позициями стояли другие дома. Один из подофицеров (фамилии его я не помню) по собственной инициативе собрал группу солдат и предложил подорвать узел сопротивления гитлеровцев. На противоположную сторону улицы перетянули на веревках противотанковые мины и ящики со взрывчаткой, которые затем уложили под бетонные опоры дома. Эта трудная операция проводилась под непрерывным огнем. Когда уже почти все было готово, подофицер получил тяжелое ранение. Произошла некоторая заминка, но через четверть часа прогремел оглушительный взрыв — и здание накренилось, на его стенах и перекрытиях появились трещины. Спустя еще несколько минут дом был очищен нашей штурмовой группой.

В течение дня с ожесточенными боями удалось овладеть большей частью узлов сопротивления на пути к Тиргартену и Шарлоттенбургскому шоссе и тем самым ликвидировать главные препятствия на пути к Бранденбургским воротам и рейхстагу. Наши солдаты продемонстрировали свое высокое боевое искусство. Беззаветная преданность долгу, инициатива и изобретательность, упорство и решительность в подавлении сопротивления противника, сочетание огня и маневра — вот что определило наше превосходство над обороняющимися гитлеровцами. Однако сопротивление не прекращалось.

К концу дня 1 мая, возвращаясь на командный пункт из 4-й роты, я задержался в подвале у рации командира советского артиллерийского дивизиона. Радист копался в аппаратуре, пытаясь установить причину повреждения. Советский офицер проявлял нетерпение, так как связь прервалась в момент передачи приказа из штаба полка. Я предложил свою помощь, и мы вместе с молодым лейтенантом принялись проверять рацию. Повреждение оказалось пустяковым — отошли клеммы проводов от батарей питания. Включив аппаратуру, мы начали искать позывные полковой станции. В этот момент в наушниках послышался громкий сигнал немецкой радиостанции. На русском языке передавалось следующее сообщение: «Внимание! Внимание! Говорит радиостанция командования обороны Берлина. В 01 час 00 минут к виадуку на Шарлоттенбургском шоссе прибудет с белым флагом делегация командования обороны Берлина для обсуждения условий капитуляции. Просим прекратить огонь и выслать полномочных представителей командования советских войск».

Сообщение повторялось еще несколько раз. Как выяснилось позднее, мы приняли его первыми или по крайней мере одними из первых. Советский лейтенант-связист бросился обнимать и целовать меня. Потом нас обоих сжал в своих объятиях майор — командир дивизиона, и мы, как дети, принялись прыгать от радости. Лишь несколько секунд спустя мы вспомнили, что война еще продолжается и что нельзя забывать о своих обязанностях. Лейтенант установил связь со штабом полка и тут же получил нагоняй от командира полка за исчезновение из эфира. Затем майору был передан приказ сосредоточить огонь на других целях. Возбужденный и радостный вернулся я на командный пункт. Внезапно почувствовав страшную усталость, я присел на сиденье, вытащенное из какой-то автомашины. Ко мне подошел командир батальона и спросил:

— Что с тобой?

Я рассказал ему о немецкой передаче.

— Ты, наверное, свихнулся, — заявил мне комбат. — Посмотри, что кругом делается. Это еще не конец.

Я прислонился к спинке сиденья и задремал. Спал около часа. Когда открыл глаза, увидел рядом с собой капитана Залевского. Он тоже спал сидя. Только поручник Буслович дежурил у телефона, принимая донесения из рот.