Серебряные звезды

Итак, у этих двух командиров батальонов всего пять танков. Немного и много… Другие не имеют ничего. Других нет. Они лежат в танках вместе с товарищами. Их танки стоят на улицах, у домов, у канала… Закопченные, с пробитой броней.

Командир батальона подбирает десант. Не знаю, откуда он взял солдат. Может, это «скрытый» резерв? Их было около двадцати. Сели в танки. Командир батальона благословил их — и десант пошел в бой.

Ползком по бетонному полу я добрался до стены. Через небольшое отверстие доносился стон. Он то затихал, то снова усиливался. Казалось, он шел откуда-то из-под земли. Кто-то молил о помощи. Звал по-русски. Я еще сильнее прижался к земле. Мои бойцы тоже услышали эти звуки. Я оглядел всю округу и увидел его. На дороге недвижимо стояла стальная махина. Сегодня утром я проходил мимо. Было тихо. Снова раздался раздирающий душу стон. Кто-то из экипажа молит о помощи. Он верит в жизнь, в людей, не хочет умирать в стальной коробке, хочет жить…

Приходит Сашка и говорит:

— Хорунжего убили.

Выходим во двор. Подхожу к лежащему офицеру. Еще дышит, но без сознания. Хорунжий Станислав Ситник тихо умирает.

По нашему дому стреляют минометы. Мины небольшие. Разрываются на крыше, крошат бетонный свод, но ничего не могут сделать. Стоя в подвале, смотрим на брызги щебня и песка. Серый дым медленно растворяется. Перебить все перекрытия нашего здания может только большая бомба. Мины только развлекают нас, правда, в то же время и действуют на нервы. Мы должны спуститься к роте, которая ведет бой, а эти мины не позволяют выйти из подвала. Под их частыми ударами внутренний двор стонет. К подвалу сбегаются телефонные провода. Кабелей много, и все они черного цвета. Только один из них отличается своим зеленым цветом. Черные связывают сражающиеся подразделения, санитарные батальоны, тыловые части. Дежурный телефонист беспрерывно проверяет связь и все время повторяет: «Проверка линии».

Мы отошли метров на двадцать и услышали взрыв. Обгоревшие этажи здания постепенно оседают. Командир батальона — в плечо ему угодил кирпич — корчится от боли. В этот момент всех нас заволокла пыль. Красная пыль. Смотрю на развалины, под которыми погребены солдаты. Тысячи тонн бетона и щебня засыпали людей, которые по фронтовым дорогам дошли до этого проклятого города. Здесь кончился их боевой путь.

Двадцать пять минут третьего ударил залп гаубиц. Это 9-я батарея. Около трех часов в подвал вошли разведчики Советской Армии. Они рассказали о переговорах, которые ведет Советское командование. Говорили о капитуляции Берлина и берлинского гарнизона.

Бои в городе утихли. Только далеко на юго-западе продолжала оказывать сопротивление какая-то группировка.

Я вышел на улицу. Мертвая тишина. Вода в канале блестела в отблесках пожара.

Ко мне подошел подпоручник Троицкий и спросил, не стоит ли нам вывесить на Колонне Победы наш национальный флаг? Имеем ли мы право?

— Флаг и… на Колонне Победы? Это где?

— А там, за виадуком…

— Имеем ли право? Имеем! Мы боролись в Берлине. Если хочешь, бери солдат и действуй. Есть у вас флаг?

— Найдем, — сказал Троицкий.

Добровольно пошли бомбардир Александр Карпович и капрал Антоний Яблоньский — оба радиотелеграфисты, а также рядовой Эугениуш Межеевский из орудийной прислуги. С ними отправились Казимеж Отап и Стефан Павелчик. Флага у них не было. Они нашли две красные наволочки и простыню, скрепили их булавками и телефонным проводом. Потом срубили молодое деревце, очистили его от веток и пошли на восток, к Колонне. Осмотрели брошенное немцами военное снаряжение, цветные парашюты, свисающие с деревьев. Через четверть часа ребята уже были на круглой площади Гроссер-Штерн с выходом на три улицы. А вот и Колонна Победы. Наверняка Бисмарк перевернулся бы в каменном гробу, если бы увидел польских солдат в суконных зеленых полевых фуражках. Ведь он всю свою жизнь угнетал поляков, а тут такой афронт… историческое оскорбление!

— Давай сюда деревце, сейчас укрепим на нем флаг. Оторви кусок проволоки и сбрось эту маскировочную сетку. У немцев здесь был неплохой наблюдательный пункт, правда? Смотрите… рейхстаг, а на нем красный флаг наших союзников. Как раз на пару будет, так ведь? — говорил Карпович. — Готово… сейчас…

— Смирно, ребята! — скомандовал Троицкий. — Нам выпала честь вывесить в фашистском гнезде польский флаг во славу нашей родины и Войска Польского. Вместе с советскими солдатами мы победили фашизм. Надо, чтобы наш народ помнил об этом. Идемте, ребята, я должен написать рапорт командиру полка, пусть знает…

И вот День Победы! 9 мая где-то около девяти часов мотоциклист из штаба полка привез радостную весть: конец войне! Это действительно была добрая весть. Передаваемая из уст в уста, она с быстротой молнии дошла до всех солдат. Громкий возглас «ура-а-а» долетел до соседнего леса, до зенитного артиллерийского полка, который открыл стрельбу по белым облачкам, медленно плывущим на восток.

* * *