Серебряные звезды

Родина встречала нас объятиями. Мы мечтали об отдыхе. Однако выяснилось, что об этом думать рано. Надо было помогать молодой народной власти, оберегать ее от опасностей. Надо было еще победить реакционное подполье и банды. Опять должна была проливаться кровь. Но все это было уже в мирное время. Солдат-фронтовик не подвел. Он выполнил свой долг с честью, до конца, как на всем своем боевом пути.

* * *

Мы двигались по широкой изъезженной дороге. По обеим сторонам ее росла рожь, высокая, густая.

— Здесь, пожалуй, можно отдохнуть, — услышал я голос Цыгана. В словах его я почувствовал усталость, а нам предстояла сложная операция.

Мы остановились на возвышенности. На расстоянии примерно полкилометра от нас лежала деревня. Деревянные дома, крытые соломой, островки деревьев, кустов. За деревней тянулся лес, а слева и справа — влажная необработанная зеленая земля.

— Закурим, пан поручник? — услышал я вдруг.

Я промолчал. Меня не оставляли мысли о наших группах, которые должны были подтянуться к деревне. Три группы должны были подойти к этим строениям, а четвертая — охранять подходы к лесу на случай отступления банды, если она расположилась в этой деревне.

— Идемте, пан поручник, а то стоим… как мишень, — сказал Хомич.

«Правильно», — подумал я и, надев фуражку, пошел вперед. За мной шли солдаты. Я обернулся.

— Четверо — справа, четверо — слева. В случае чего… в рожь! Назарук, держать в готовности зеленую ракету!

— Слушаюсь!

Мы отошли метров на двадцать, когда я заметил тоненькие огоньки, искрами вылетавшие из чердака. С криком «Ложись!» я бросился в сторону. Несколько раз перевернулся, чтобы не лежать на том месте, где упал. Застыл и услышал, как над нами со свистом пролетели пули.

— Ракету! Зеленую! — крикнул я Назаруку. — Перебежками, вперед!

Рядом со мной лежал Хомич. Я вскочил, пробежал несколько шагов и опять пригнулся к земле. Хомич выскочил вперед. Раздался выстрел из ракетницы. Зеленая полоска медленно приближалась к земле. Пулемет бил очередями. Постепенно мы приближались к строению, откуда раздавались выстрелы. Я вспомнил, что рожь подступает к дороге, а дорога проходит рядом с хатой. «Это хорошо, — подумал я, — это даст нам возможность поближе подойти к строению и в случае необходимости применить гранаты».

— Ракета справа! — кричал Назарук.

Вскоре кто-то крикнул, что видит ракету с левой стороны. Я понял, что группы уже заняли свои позиции. Теперь только… брать живыми.

Мы вышли к дороге. Пулемет умолк. Расположенный на чердаке, он не мог обстреливать солдат, находящихся рядом с домом. Где-то вдали раздались очереди пулеметов. Несколько взрывов гранат разорвало тишину раннего утра. Лес принял эхо и понес его дальше в глубь темного массива.

Хомич замолчал. Я не видел, в какую сторону он пополз, но вскоре где-то невдалеке раздался взрыв гранаты. Вслед за ним из соседнего дома послышались винтовочные выстрелы. Это стреляли бандиты.

Я выскочил на дорогу, преодолел ее двумя прыжками и упал около кустов шиповника. Лежа, я видел, как находившаяся с левой стороны группа наших солдат перебегает дорогу, чтобы укрыться в зеленых кустах сирени.

Совсем рядом я услышал тяжелые шаги. Через минуту из-за куста показалась высокая фигура человека с ручным пулеметом. Он бежал, тяжело дыша.

— Стой, стрелять буду! — крикнул я.

На какую-то долю секунды он остановился, словно колеблясь, а потом не целясь выпустил очередь в моем направлении. Пули прорезали куст шиповника. В ответ я несколько раз выстрелил. Человек сделал шаг вперед и упал на колени. Ствол ручного пулемета воткнулся в землю. Он смотрел на меня. Его глаза, налившиеся кровью, расширились.

— Бросай оружие! — сказал я громко.

Человек не спускал взгляда с моего лица и стоял на коленях, как загипнотизированный. Справа подходил Назарук. В этот момент мы услышали сильную стрельбу с правой стороны. Потом все стихло.

Человек уронил пулемет. Сел и, морщась, начал стаскивать сапог. Кровь сочилась на землю. Назарук взял оружие и оставшиеся патроны выпустил в небо.

— Вставай! — приказал Хомич сидящему бандиту.

Человек тяжело встал. Хомич ловкими движениями обыскал его. Забрал пистолет, лежавший в пиджаке, финский нож, несколько пачек с патронами. Присмотрелся к голенищу и изъял второй пистолет.

— Пожалуй, все, — сказал я Хомичу.

— Пожалуй. Другой не уйдет.

— В хате? — спросил я.

— Да. Лежит связанный. Стукнули гранатой. Но не умрет.

В окружении четырех солдат пришел начальник разведки пехотного полка. Это он сказал мне, что бандитов надо брать живыми, потому что мертвые показаний не дают. Он долго присматривался к бандиту, пощупал его затылок и сказал:

— Я тебя знаю!

Человек молчал и смотрел в сторону.

— Твоя кличка Волк. Зовут Владислав Краевский. Мы тебя ищем везде. Ты совершил много убийств, грабежей и других преступлений. Тебя ожидает виселица, но мы тебя не повесим, не расстреляем… Расскажешь нам о банде, а потом состоится суд, понимаешь?

Мои подчиненные — сорок солдат — заняли один из дворов. Часть спала на земле, одни чистили оружие, другие курили табак, а четверо стояли на посту. Мы охраняли штаб батальона.