Серебряные звезды

В хате допрашивают бандитов. Начальник разведки постарается узнать у них все, что надо. Вместе с ним присутствует сотрудник службы безопасности и милиции. Мы отдохнем до сумерек, а позже направимся в другую деревню.

Кругом тихо. Однако сон не идет. Слышу разговор моих солдат.

— Хомич лучше всех сделал: подполз сзади и ударил гранатой. На чердак не полез, наверно, душа ушла в пятки.

— Нет, я не испугался. Командир приказал брать их живыми, — ответил Хомич.

— Приказ надо выполнять, — бросил Петровский.

— Не всегда. Иногда лучше стрелять в подлеца — и тогда пусть удирает. Этот высокий — видели, как упал на колени?

— Наш командир хорошо стреляет, я даже не знал этого, — сказал Грудзень.

— Уже месяц командует батареей, а еще не привык к нам.

Заснул я неожиданно, слушая солдат. Разбудил меня Хомич.

— Пан поручник, ступайте отдыхать. Мы приготовили вам постель. Я вам покажу.

Вот такие дела. Приготовили постель на сене, мягкую, удобную. Еще не так давно я сам подыскивал себе ночлег, сам носил сено либо солому, а сегодня они приготовили мне — их командиру. Хорошо, пойду посплю. Не знаю, о чем они разговаривали, когда я спал, не знаю, к чему пришли в своих рассуждениях.

Постель была отличная. Снимая сапоги, я знал, что уже не засну. Буду одиноко лежать на чердаке дома, думать о войне, о тех днях, когда меня вызвали в штаб…

Я прибыл к командиру дивизиона. Рядом с ним сидел его заместитель по политической части и капитан Верин. Сбоку стоял командир 8-й батареи.

— Садитесь, — сказал командир.

Я сел, ожидая разговора, из которого должен был узнать, зачем меня вызвали. Они тоже молчали. Командир дивизиона вертел в руках какую-то бумагу, заместитель смотрел в окно. Капитан Верин чертил что-то на крышке стола.

— Командир восьмой батареи уходит в запас. Он учитель и должен обучать детей. Ясно? Таков приказ… Ты будешь нести обязанности командира батареи. Мы убеждены, что ты будешь хорошо работать и заботиться о своих подчиненных. Может, в будущем году направим тебя в училище.

Слова командира не очень обрадовали меня. Я сидел не двигаясь, а мысли мои были далеко. Я мечтал о чем-то другом, а здесь — батарея и надо заботиться о своих подчиненных! Опять надо будет привыкать к новым людям, узнавать их, изучать характеры. Своих я знал наперечет.

— Три дня даем тебе для принятия дел. Поручнику — три дня для сдачи дел.

Три дня на то, чтобы принять батарею! Позже я познакомился с людьми. Орудийные расчеты — боевые ребята, прошли дороги войны. Командира взвода управления помню еще по сражениям в Берлине. Командир огневого взвода — хороший товарищ, живет у судьи рядом со мной. Что еще? Да, есть еще один командир взвода, Владек, мы вместе подавали рапорт в авиацию, ответа не получили.

— Есть у вас к нам вопросы? — долетел до меня голос командира.

— Нет, — услышал я ответ командира батареи.

— Кому передать дела? — спросил я.

— Пожалуй, никому. Пусть командир батареи примет.

К моему командиру 7-й батареи командир дивизиона не питал симпатии. Я знал об этом. Будет ему тяжеловато, но все равно справится. У него ведь есть два офицера. Один, правда, новый. Этот новый неплохой парень. Хорошо играет на аккордеоне, а стрелять из пистолета не может.

Я вышел из канцелярии штаба. За мной шел командир 8-й батареи.

Я пересчитал все, что имелось в батарее. Что не было учтено, но представляло ценность, внес в книгу. Рылся в ящиках, в автомобилях. Подофицер-хозяйственник энергично помогал мне.

Мы пошли проверять оружие. Я встретил техника дивизиона. Вместе с оружейниками он заменял жидкость в противооткатных устройствах.

— Орудия в исправности?

— Да, все в порядке.

Многое пришлось изменить: в частности, назначить нового старшину батареи. Офицеры были на моей стороне. Они и подофицер-хозяйственник. И новый старшина батареи. Но пока я был в этой батарее чужим. Меня слушали, исполняли приказы — офицеры со всей строгостью требовали их выполнения. Но несмотря на это, я чувствовал вокруг себя какую-то пустоту, молчание. Так продолжалось неделю. Я изучал людей, они — меня. Чувствовал, что нахожусь под постоянными взглядами солдат — в казарме, в лесу, в поле, в пути следования. Со временем я начинал понимать их, они — меня.

Временами, сидя в канцелярии, я задумывался, почему не могу найти общего языка с моими подчиненными.

Я давно заметил, что в батарее есть несколько человек, к мнению которых прислушиваются остальные солдаты. Например, Хомич… Хороший командир орудия. Я наблюдал за ним в Берлине, когда он руководил переброской орудия на четвертый этаж. Он умеет владеть собой, всегда сдержан. К нему люди относятся с доверием, и я тоже проникся этим чувством. Но ведь я не Хомич. Он живет с ними в одной комнате, вместе ходит в караул, даже ест за одним столом. Я живу в городе, у меня семья: жена, сын. Здесь не фронт, у каждого есть свой дом, определенные интересы. Солдаты в другом положении — они не имеют семей. Может, именно в этом причина таких холодных отношений между мною и солдатами батареи?

Как-то я пригласил Хомича к себе домой. Он пришел. Глядя ему в глаза, я сказал: