Серебряные звезды

Было начало сентября 1943 года. В Сельцы я ехал вместе со старшим лейтенантом Борисом Пальчевским и майором Франковским, будущим начальником артиллерии 2-й пехотной дивизии, которые, как и я, были направлены советским командованием в 1-й Польский армейский корпус. Старший лейтенант Пальчевский командовал до этого батареей запасного артиллерийского полка, находившегося в Горьком. Я был командиром взвода в этой батарее. О том, что он поляк, я узнал лишь тогда, когда нас вызвали одновременно в штаб для беседы. В Москву мы выехали вместе. Мои спутники, родившиеся и выросшие в Советском Союзе, почти совсем не знали польского языка. Разговор поэтому мы вели на русском, которым я хорошо овладел за три года службы в Красной Армии. Мы все трое были уже ветеранами боев. Пальчевский имел ранение, и рука у него почти не разгибалась в локтевом суставе. Я был ранен в ногу и еще долго не расставался с тростью. Только майору Франковскому удалось прибыть с фронта невредимым. Моих товарищей беспокоило, как их примут польские солдаты и как они освоятся в новой обстановке.

— Не волнуйтесь, — подбадривал я их, — все получится как нельзя лучше.

— Тебе хорошо говорить, — сказал Франковский. — Язык знаешь, родился и вырос в Польше. А мы?

— Язык выучите быстро, — не уступал я. — Когда меня призвали в Красную Армию, я ведь тоже понятия не имел о русском. А через год уже говорил по-русски совсем неплохо.

Проехали станцию Рязань. Внезапно Пальчевский, который сидел у окна, крикнул:

— Смотрите, польские солдаты!

Мы бросились к окну: на одном из путей стоял воинский эшелон, а около вагонов — несколько солдат в польской форме.

При виде всего этого у меня сильней забилось сердце, а глаза затуманились. Первый раз после 1939 года я увидел польскую форму.

— Форма как форма, — сказал Пальчевский, — но эта рогатая фуражка! Что это за фуражка?!

Пока я рассказывал о происхождении конфедератки и описывал форму, знаки различия и т. п., поезд остановился на разъезде Дивово. Здесь мы вышли и пешком направились в Сельцы. Через полчаса ходьбы добрались до опушки соснового леса, который приветствовал нас транспарантом, натянутым между двумя деревьями: «Здравствуй, вчерашний скиталец, а сегодня — солдат».

Вскоре мы оказались у деревянного домика. Перед входом медленно отмеривал шаги часовой. Здесь расположился штаб 1-й тяжелой артиллерийской бригады имени генерала Юзефа Бема.

Нас принял начальник штаба бригады, которому мы вручили наши личные дела в опечатанных сургучом папках. Представиться командиру бригады мы должны были на следующий день. После беседы с начальником штаба мы отправились в деревню на выделенные нам квартиры, чтобы отдохнуть после дороги.

С майором Франковским я больше не увиделся, так как на следующий день он выехал в 1-й легкий артиллерийский полк. Зато с Пальчевским, который остался в бригаде, мы встречались довольно часто, так как наш полк в период формирования подчинялся непосредственно командованию бригады.

На следующий день около полудня я отправился в штаб бригады. В лесу я встретил офицера, который, как мне показалось на первый взгляд, объезжал буланого коня. Конь то и дело вставал на дыбы и пытался сбросить с себя наездника, который судорожно держался за повод. Но я быстро понял, что наблюдаемая мною сцена ничего общего с объездкой не имеет, а просто человек учится ездить верхом на лошади. Боясь, как бы конь случайно не задел меня, я обошел это место стороной и вскоре снова очутился перед уже знакомым мне деревянным домиком. Я по-польски доложил о своем прибытии командиру бригады подполковнику Букоемскому. Мой доклад прозвучал, видимо, неплохо: командир улыбнулся и был явно доволен. Он поздоровался со мной и предложил сесть. Затем начал изучать мое личное дело. Открылись двери, и в комнату вошел незнакомый майор. В нем я узнал того самого наездника, который так странно гарцевал на коне.

— Майор Грош, мой заместитель по просветработе, — представил прибывшего командир бригады и, показав на меня, сказал майору: — Вот наконец офицер, выросший в Польше, обученный в Красной Армии и говорящий по-польски.

Подполковник Букоемский просмотрел мое личное дело от первого до последнего листа.

— Вы нам очень нужны, — сказал он. — Мы начинаем формирование 4-го истребительно-противотанкового полка, а вы, поручник, будете первым офицером этой части.

— С боевым опытом, — добавил майор Грош, глядя на мою грудь, украшенную орденом Отечественной войны.

— Назначаю вас, — продолжал командир бригады, — заместителем начальника штаба полка по оперативной части и одновременно приказываю вам выполнять обязанности начальника штаба до прибытия назначенного на эту должность офицера.

— Обмундирование получили? — спросил майор Грош.

— Я как раз собираюсь это сделать.

— Ну тогда не будем задерживать гражданина поручника, — произнес командир бригады и встал, давая этим понять, что беседа окончена.

Склад располагался в бараке. С помощью интенданта бригады я подобрал себе полный комплект обмундирования — от металлических звездочек и орла до тяжелой суконной шинели.