Серебряный капкан для черного ангела

Самое главное, за чем пришла, Берта узнала: Мутерперель семьи не имел, приехал один. Тогда, выходит, матушка просто ошиблась в определении размера грязных кроссовок: кому постороннему придет в голову оставить свою обувь на хозяйском крыльце? Не так прост майор, есть у него свой интерес к ним, Лапиным, все указывает на это. И возвращение в почти развалившийся родительский дом, и вчерашний поздний визит к ним, и такие подробные расспросы о самарской жизни матери – все в тему. «Кстати, о прабабке нужно будет матушку попытать. Хотя и не родная кровь, как выяснилось, а интересно. Фамилия такая красивая – Шувье. И я съездила бы в Самару, почему нет? Осталось мать уговорить. Кого сейчас бояться-то? Бомжа этого, Осокина? Или самарского родственника Глеба Валентиновича? Вот тоже загадка – как получилось, что родные братья выросли порознь? Согрешил отец, матери у них разные? И не общались никогда Глеб и как его, Вася, кажется? А вдруг наоборот, были тесно связаны? Тогда нет никаких гарантий, что Ксюхин отец не принимал участия в аферах братца! Откуда-то деньги на открытие первого ресторана у него нашлись? Не родственничек ли подогнал из наворованного? Занятно получается». – Берта сама удивилась пришедшим вдруг в голову мыслям.

– Берта? – раздалось у самого уха, она на миг застыла, а потом медленно повернула голову: за скамейкой стоял отец Ксюхи.

– Еще раз здравствуйте, Глеб Валентинович. Присаживайтесь. – Она похлопала раскрытой ладонью по сиденью скамейки. – Как вы?

– Я в норме. А ты?

– И я. Вы уже знаете? Мутерперель просветил? Как вовремя он приехал в поселок, не находите?

– Что ты имеешь в виду? – вроде бы натурально удивился Голод.

– Как к праздничному столу. То есть, наоборот, к похоронам. Два трупа, нет, простите – три, если считать найденные у нас в саду человеческие кости. А он – следователь.

– Ты как-то цинично говоришь об этом, девочка, – осуждающе покачал головой Голод, а Берта разозлилась. Вот уж морали в данной ситуации ей читать не нужно!

– Мне начинать рыдать, Глеб Валентинович? По мужу и вашей дочери? Правда? Вы же в курсе, что они были любовниками. Кто тут циник, так это Ксюха. Про мужа я промолчу, хотя нет, скажу. Он оказался честнее ее, признался сегодня утром, что любит другую. Потом выяснилось, что эта другая – ваша дочь. Еще недавно умолявшая о помощи при разводе со своим мужем. Еще недавно рыдавшая в трубку, что боится, что Павел Дорохов ее обобрал. Я вам говорила, что сегодня должен был состояться суд? Ах, да… А по сути – меня предали и подруга, и муж. Ну, просто классика мелодрамы. И теперь оба мертвы. Что это? Ирония судьбы или торжество справедливости?

– Это чей-то злой умысел, Берта. Тормозной шланг автомобиля Ксении был подрезан.

– Убийство… – даже не удивилась Берта. – Я подумала об этом сразу после звонка вам. Не спрашивайте, почему. Не знаю. А ваш друг следователь в курсе?

– Да, он приходил ко мне. И все же главный подозреваемый – Павел Дорохов. Ему было выгодно…

– Нет! Павел – адекватный человек, редкой для нашего времени честности. Я хорошо его знаю. Да и ваша дочь согласилась принять его предложение: он выкупает ее долю в бизнесе за хорошие деньги. Сегодня в суде должно было состояться мировое соглашение, ему незачем ее убивать, чистая формальность – все документы уже подписаны и заверены нотариусом. Теперь получается, наследник ее доли – вы, Глеб Валентинович, – не сдержала усмешки Берта.

– Я не знал! Да и зачем мне ее деньги?! Или Пашкин бизнес?! За своим не успеваю следить… а откуда у тебя уверенность, что убийства твоего мужа и Ксении связаны?

– Уверенности нет. Я просто в совпадения не верю. Скелет в земле, мой профессионально застреленный кем-то муж, подстроенная авария вашей дочери. И все это – в течение пары часов. И тут же, как из ларца – Мутерперель. Который знает о нас всех больше, чем мы сами. Он даже с ходу понял, чьи кости – вашего третьего друга Дмитрия Маркова. Оказывается, майор ищет его… давно. – Берта замолчала и задумалась. Вот он, вопрос, который все время уходит на задний план, а он – один из главных!

– Берта…

– Глеб Валентинович, а вы не в курсе, почему Мутерперель не показывался в поселке больше двадцати пяти лет, а тут вдруг решил вернуться доживать?

– Почему… доживать?! Он здоров.

– Он так выразился сам, я ничего не придумала. Да бог с ней, с формулировкой. Почему сейчас-то? Если разыскивает Дмитрия, который, как выяснилось, пропал в две тысячи первом, то как-то он с поисками не торопился.

– Да с чего ты вообще решила, что Федор Диму искать приехал? Может, он просто собирается жить и работать на малой родине? Он здесь родился, между прочим. Как и мы с Димкой. Федьку к старости в родные края потянуло, полвека прожито. Ты еще молодая, чтобы понять, какая тоска может накатить от бессилия, что ничего в жизни не меняется, впереди – все одно и то же, каждый день расписан, катишься по колее, а обратный отсчет уже начался.

– Какой… отсчет?! – испугалась Берта всплеска эмоций этого не старого еще, по ее понятию, мужчины.