Серебряный капкан для черного ангела

Он встретился с ней вчера утром в кафе, где, как он понял, она бывала не раз. Инициатива была ее, и ему это показалось странным: свою задачу – проверить соседний с нужным ему участком дом – она выполнила. Когда ехал на встречу, гадал, что ей от него нужно. Ксюха удивила – просила сверток Куренному не отдавать. Никита отказался сразу, с усмешкой – дура даже не понимала, о чем просит. Узнай об этом Куренной, ей не жить. Он, конечно, Ксюху не подставит, ему оно надо? «Стоп! Мог Куренной узнать о ее планах? Мог. Как? Да жучок прицепить. То, что передвижения ее отслеживал, я уверен. Тогда и нашу с ней встречу засек. А разговор, как пить дать, его цепной пес слушал, сидя где-нибудь неподалеку в машине. Тогда и убил он. По приказу Куренного. А если бы я согласился?! Свят-свят, не дай бог», – Никита, будь свободны руки, перекрестился бы…

Он въехал в автоматически открывшиеся ворота, подкатил к самому крыльцу дома. Его никто не встречал, что было необычно. Он осторожно нажал на дверную ручку и тут услышал короткий смешок дочери. Никита широко распахнул дверь и остановился на пороге.

– А к нам бабушка с дедушкой приехали! – кинулась к нему Маняша. – А ты мне подарки привез?

– Держи, – протянул он ей мешочек из льняной ткани, который когда-то специально для подарков от лесных обитателей сшила жена.

– Мам, пап, как же хорошо, что вы приехали! – обнял он сразу обоих родителей.

Да, он возьмет отпуск. Года на полтора-два. Потому что семья – единственное, ради чего стоит зарабатывать деньги и рисковать.

– Как-то муторно, пап. Отказать ему не мог, но взялся еще и потому, что на этот раз Семен Аркадьевич расщедрился, хотя раньше не брезговал даже минимальной скидкой, – ответил Никита на вопрос отца, что у него с делом Куренного.

– Да уж, Сема своего не упустит. Тебя должно было насторожить такое расточительство с его стороны. Не думал?

– Я решил, что из-за мутного задания. Типа пойди туда, найди и забери… Так-то ничего странного. Но сверток он сам никогда в глаза не видел, но откуда-то знает, что внутри. Как Куренной объяснил, последний владелец закопал его в саду под каким-то кустом у забора, который разделяет два участка – его и соседа. Это было в две тысячи первом.

– А узнал он об этом только недавно?

– Да, вроде случайно… пап, я не вникал, оно мне надо? Куренной только предположил, что новые хозяева участка могли случайно обнаружить тайник. И тогда нужно будет поискать в доме.

– Так могли уже и продать вещицу! Как об этом Сема не подумал? – задумчиво произнес отец.

– Куренной был на сто процентов уверен, что эта вещь нигде не всплывала. Ни у частных коллекционеров, ни на аукционах. Знаешь, что насторожило сразу? Он подсунул мне помощницу, хотя ему прекрасно известно, что я всегда работаю один. Ксения Голод – красивая молодая баба, его любовница. Она рассказала о хозяевах участка. Точнее, о хозяйках – мать и дочь. Мать живет постоянно, дочь бывает наездами, чаще по выходным. Бедные, но честные. Я решил начать с раскопок, обнаружил тайник быстро. Не поверишь – сверточек килограммов на пять потянул! Замотан был в пищевую пленку, в несколько слоев. Я не стал его открывать – Куренной мне раз десять повторил, чтобы я не подсмотрел, что внутри.

– Что в нем такого особенного?

– Не знаю. Что-то твердое. Поверхность не гладкая, какие-то выступы под пальцы попадали. Да мне, честно, все равно, просто любопытно – Куренной аж трясся от нетерпения, ожидая, когда я свалю, чтобы размотать пленку, – усмехнулся Никита, вспомнив бегающий взгляд антиквара.

– Да бог с ним. Ты как попал-то на участок? Без приключений?

– Через дыру в заборе, с соседней территории. Там дом заброшен, кстати, Ксения мне его и посоветовала для временного пристанища. Короче, покопал недолго и нашел… – запнулся Никита, решая – рассказывать отцу о том, что его застал владелец хаты, или нет.

– Что-то случилось, да? Выкладывай, Никита, не тяни, скоро наши женщины вернутся.

Никита вкратце рассказал обо всем, о чем хотел умолчать. И о смерти Ксении, и о хозяине хаты по фамилии Мутерперель. Когда закончил, заметил, как изменился в лице отец. Тот сидел, неподвижно уставившись в одну точку – на входную дверь.

– Пап, ты чего так испугался? Все уже позади, я дома, полиция по следам не гонится. Думаю, выполз давно мент из сарая, я не сильно постарался.

– Матери ни слова, – успел сказать ему отец.

– И о чем мне ни слова, а, Боря? Нечего переглядываться, выкладывайте. Гурский, не молчи, все равно расскажешь, – усмехнувшись, приказала мать.

– Лара, присядь. Наверное, пришло время рассказать Никите. Наверное, лучше ты…

– Нет, мы же договорились, Борис!

– Дело в том, Ларочка, что они недавно встретились. При непростых обстоятельствах…

* * *

Сил у Аглаи хватило только на то, чтобы наскоро пожарить омлет и отварить сосиски. За последние двое суток она испытала столько противоречивых эмоций, столько не испытывала за все годы после смерти мужа. Но, глядя на дочь, понимала, что той волнений досталось неизмеримо больше.