Серебряный меридиан

Он уже привык, и ему нравилось, что в этом доме, где он был наставником, учителем, артистом, компаньоном для детей и взрослых, его принимали почти как друга. Единственной, кого ему не хватало, была Виола. Уилл ждал удобного случая, чтобы поговорить с сэром Хогтоном о подходящем месте для нее в его доме. Впервые оказавшись вдали от семьи, среди людей, расположенных к нему дружески и серьезно, он почувствовал себя по-настоящему самостоятельным и повзрослевшим. Этому была и другая причина. «Бегать незачем, далече, все пути приводят к встрече; это скажут дед и внук». Встречи нежные, страстные, тайные и явные с прелестными обитательницами Хогтон-Тауэра сменяли одна другую, расцвечивая его жизнь. Намного раньше, чем сверстников, его обеспокоили непонятные до времени перемены в нем самом. В кругу подростков он узнал достаточно, чтобы понять, что же это. Чем старше он становился, тем безжалостнее лихорадка желания терзала его. Казалось, какое-то воспаление растекалось внутри сверху донизу. Оно сводило и скручивало, бросало в жар, трясло, давило, тянуло и изводило, лишало сна, пугало, как болезнь, вызывало ужасные мысли и пьянило, словно хмель. Он бы все отдал, чтобы сбросить эту сбрую липкого томления и усмирить сердцебиение, разлетавшееся по всему телу тысячью раскаленных дробинок. Терпеть это было невыносимо и почему-то приятно. Он ждал избавления от этой пытки. Исцеление и успокоение, приходящее само на короткое время, скорее походило на оскорбление и не приносило покоя. Он готов был плакать от обиды на себя. Тело точно насмехалось над ним и издевалось над его сердцем, которое ко всему прочему настойчиво требовало для себя удивления, трепета, восхищения, еще чего-то, чему и слов не найти.

Его желание исполнилось. Это произошло вскоре после того, как он несколько раз получил от ворот поворот в своих попытках увести с пути истинного Кейт Куини и Элизабет Рамсдейл, причем получил скорее не от самих девушек, а от бдительных отцов обеих. За этими неудачами последовала еще одна — худшая. За мостками на Эйвоне, под старыми длинноволосыми ивами, где само место было предназначено для весенних утех, Мэгги Фрост с криком так оттолкнула его, что едва не убила, ударив рукой под дых, а коленом в пах. «Мне больно!» — взвизгнула она. А ему что, хорошо? «Могла бы и потерпеть» — проворчал он ей вслед, фыркая и утирая слезы. Вот оно — женское непостоянство — «то буду, то не буду». За эти мучения судьба улыбнулась ему смелыми карими глазами Энн из Шоттери, внучки одного из двенадцати старейшин Стратфорда. Их первая встреча произошла после Пасхи, когда Энн в очередной раз приехала с фермы в город погостить у своего деда и погулять на празднике. Уилл увидел ее на ярмарочной площади. Время от времени их семьи встречались и раньше. Когда-то давно, в годы благополучия, Джон даже выручил их, выплатив изрядную долю долгов ее отца. Уилл хорошо запомнил Энн. У нее были глубокие ямочки на щеках, особенно заметные, когда она улыбалась, казалось, их продавили горошинами, пока шла лепка ее лица. Это было забавно. А еще она чем-то напоминала кролика — большая, темноволосая, пушистая. Энн никогда не была толстой, но, будучи на дюйм выше Уилла, выглядела всегда крупнее его, даже когда он повзрослел. У нее были красивые руки, статные плечи и ставшая заметной еще в детстве мягкая округлая грудь. Она говорила без смущения, глядя прямо в глаза. Стоило перемолвиться с ней парой слов, и вы уже считали ее своей подругой.

— Энн! Давно ли ты в городе? — окликнул ее Уилл, вставая из-за стола перед таверной, где решил выпить пива после долгого рабочего дня.

Энн улыбнулась.

— Уилл! И ты здесь!

— Составишь мне компанию?

— С радостью.

Она села напротив. Он поставил перед ней кружку и налил из кувшина.

— Накупаешь подарки? — он кивнул на корзину.

— Да нет, обычное дело.

— Давно ты приехала?

— В субботу.

— А что к нам не заходишь?

— Загадала, сведет ли нас с тобой судьба!

Он смутился на мгновение, но тут же встрепенулся и заговорил по обыкновению быстро.

— Фортуна тебя не подвела. Вот мы и встретились. Какой же из этого вывод?

— Вывод такой — ты вырос, тебя и не узнать. Просто жених. Верно, и невеста у тебя уже есть?

— Нет. Я тоже гадал. По звездам. И все указывают на тебя, Энн. Все до единой.

Она рассмеялась.

— И давно тебе это выпало?

— В день Диктинны[69].

— Что это за Диктинна такая?

— Прозвание охотницы Дианы.

Она, улыбаясь, смотрела на него.

— У тебя теперь на все есть ответ, Уилл?

— А разве было иначе?

Она вновь усмехнулась.

— Пожалуй, не было. Тогда скажи, сколько тебе лет.

— Шестнадцать.

— Только что исполнилось?

— Два дня назад.

— А сколько мне лет, всезнайка?

— Для меня в тебе ровно столько лет, сколько я тебя знаю. А знаю я тебя лет… четырнадцать? И все эти годы ты снишься мне каждую ночь.

— Наглый лгунишка!

О, небеса! Она сказала это так, что он едва усидел на месте, будто его напоили не пивом, а любовным зельем.