Серебряный орел

— Как ты смеешь?! — взревел парфянин. — Наглый пес! Митре могут поклоняться только посвященные.

Телохранитель взялся за меч.

Ромул опустил голову. Ничего не вышло. Дарий был лучше других старших центурионов, но все же оставался парфянином.

— Радуйся: тебя не будут пороть. И не казнят, — бросил Дарий. — Возвращайся в строй.

Телохранитель ухмыльнулся.

Не без труда сдерживая гнев, Ромул вернулся на свое место в передней шеренге. Глупец, думал он. Дария ослепило высокомерие, он не мог смириться с тем, что его бог может снизойти к молитве иноплеменника. Ромул же не сомневался в том, что его видение было ниспослано именно Митрой.

— Держи рот на замке, — прикрикнул ему вслед Дарий. — Никому ни слова.

Новий, укрывавшийся щитом неподалеку, мерзко хихикнул. К глубокому разочарованию Ромула, стрелы скифов не зацепили никого из ветеранов. А это значило, что столкновения с ними следовало ожидать в любой момент.

А вот реакция Бренна удивила Ромула. Друг не разделил его злости, а лишь пожал плечами.

— Когда к скифам придет подкрепление, их будет десять человек против каждого нашего, — сказал ему Ромул.

— От судьбы все равно не уйдешь, — почти торжественно произнес Бренн.

«Наступит день, когда ты понадобишься своим друзьям. Когда будет казаться, что нет никаких шансов. Никто не сможет победить в таком бою. Кроме Бренна».

Ромул догадывался, почему Бренн так спокоен. После того как Тарквиний сообщил, что некогда предсказал галлу друид, юноша втайне боялся, что здесь, в Маргиане, он потеряет своего друга. Митра показал Тарквинию, что ему предстоит обратная дорога в Рим. Но совершат ли они этот путь втроем? Почувствовав болезненный спазм в животе, Ромул снова всмотрелся в небо. Времени прошло совсем немного, но картина в корне изменилась. Ни рисунок облаков, ни ветер, ни полет птиц теперь не имели никакого смысла. Может быть, ему и Бренну предстоит умереть здесь, а Тарквиний останется в живых? У Ромула даже голова закружилась. Как бы ему хотелось, чтобы гаруспик находился сейчас рядом с ними и все объяснил! Но его не было. Хуже того — его могло и вовсе не быть в живых. И тут у Ромула родилась новая мысль.

— Мы могли бы удрать нынче ночью, — сказал он шепотом. — Вдвоем.

— Обратно в форт? — спросил Бренн. — Нас казнят за дезертирство.

Ромул не осмелился сказать, что намеревается сразу двинуться на юг, к лежавшему где-то вдали морю. Ведь это значило бросить Тарквиния одного. Юноша даже зажмурился от острого стыда. Он был стольким обязан гаруспику… Как и Бренну.

— Положись на богов, — сказал галл, хлопнув его по плечу. — Им виднее.

Но Митра вполне мог сыграть со мною шутку, продолжал размышлять Ромул. Взять и наказать непосвященного за то, что я осмелился поклоняться ему. А что больше подходит для этого, чем показать человеку его гибель? Ромул снова вспомнил явившееся ему в видении вражеское войско, и снова в животе у него похолодело от страха.

— Главное, под стрелы не лезь.

Он заставил себя делано улыбнуться в ответ на слова галла.

Но Бренн еще не все сказал.

— И смотри по сторонам.

Ромул послушно обвел взглядом лица стоявших поблизости легионеров. На них виднелся страх, но больше было железной решимости. Теперь никто не произносил с насмешкой их имен, не говорил гадостей. Эти люди, в отличие от Новия и его прихвостней, будут стоять и сражаться бок о бок с ним и Бренном — если придется, до самого конца. Они оставались его собратьями по оружию, пусть даже сами теперь так не считали.

Это очень много значило.

Ромул стиснул зубы.

И словно в ответ своим мыслям, получил крепкий толчок локтем в бок.

— Вот это боевой дух!

Ромул улыбнулся Бренну — теперь с благодарностью.

Друзья умолкли и принялись рассматривать скифов. Многие из них уже спешились. Время от времени какой-нибудь особенно пылкий воин подскакивал к строю римлян и выпускал несколько стрел, но большинство, судя по всему, сложившееся положение устраивало. В степи уже горели несколько костров. Начинало темнеть, и воздух с устрашающей быстротой остывал. Вскоре следовало ожидать, что от холода начнет замерзать вода. Понимая это, Дарий приказал воинам отступить в форт и закрыть ворота. Часовые заняли посты на стенах, остальные разожгли костры. После этого оставалось только ждать утра. Рассвет должен был решить судьбу отряда.

Мало кто спал спокойно в ту ночь — сознание того, что рядом лежат трупы мертвых соратников, отгоняло сон. Тем более что огонь и шерстяные одеяла всего лишь помогали вытерпеть пронизывающий холод, но не могли полностью согреть. Так что следовало ожидать кошмарных сновидений, обмороженных пальцев на руках и ногах и, конечно, ломоты во всем теле. Но для того чтобы выжить, тепла хватало. А это было сейчас самым главным.