Серебряный остров

Чтобы увидеть Стёпочку, ему стоило только поднять голову от верстака. Стёпочка оттаскивал готовые парты в угол двора и там красил их. Он осторожно водил по партам маленькой кистью, потом отходил в сторону и с важностью оглядывал свою работу: всюду ли краска легла ровно? Когда он, идя за новой партой, приближался к верстакам столяров, Коля старался встретиться с ним глазами. Но Стёпочка глядел на Колю так, словно не замечал его, словно Коля был столб или камень. Подходя к столярам, он разговаривал и шутил со всеми, но только не с Колей. Он не простил Коле отказа ехать с ним на Чёрное море и не скрывал этого. «Ну, и пускай», — думал Коля. Но в глубине души был огорчён.

Он чувствовал себя одиноко среди всех этих ещё не знакомых мальчиков, большинство из которых к тому же было старше его. Кроме Стёпочки в школе был только один человек, давно ему известный, — Агата. Но Агата сидела в сарайчике, наскоро сколоченном в углу двора из досок, и он видел её редко.

Там, в этом сарайчике, находилась не то^{1} контора строительства, не то склад. И этой конторой, этим складом, управляла Агата. Уходя, ей сдавали на хранение инструменты. По требованию бригадиров она выдавала гвозди, клей, мел, замазку, олифу, листовое железо, задвижки, шпингалеты, оконные стёкла. Иногда двери сарая открывались, и Агата появлялась на пороге. Худенькая, с милой ямочкой на подбородке, она серыми, широко расставленными глазами смотрела куда-то вдаль, над головами работающих мальчиков. И, глянув туда, куда глядела она. Коля всякий раз находил там Виталия Макарыча, спускающегося со школьного крыльца.

Виталий Макарыч неторопливо обходил всех работающих мальчиков: и столяров и маляров. Возле некоторых он останавливался, внимательно следил, как пилят какую-нибудь доску, но никому не делал никаких замечаний. Только иногда вдруг говорил:

— А ну, дай-ка мне.

Брал в свою левую единственную руку пилу, молоток, кисть или рубанок и принимался работать с необыкновенным проворством. И рубанок плыл легко, без натуги, пила пела веселей, гвозди входили в дерево, не сгибаясь, и краска, до сих пор ложившаяся пятна-нами, начинала ложиться ровным слоем. Он поднимал раскрасневшееся лицо, отдавал молоток столяру или кисть маляру и шёл дальше. И Колю удивляло, что он одной рукой умеет всё делать лучше, чем другие двумя руками, и нравилось Коле, что он не кричит, не командует, не советует, а только показывает.

Вообще Виталий Макарыч начинал нравиться Коле, и Коля вынужден был в этом признаться. «В конце концов, он-то ведь не виноват, что сидит на папином месте, — думал Коля. — Должен же быть в школе заведующий учебной частью». И всё же Коля невольно чувствовал к нему неприязнь, неразумную, с которой никак не мог справиться.

Следя краем глаза за тем, как Виталий Макарыч двигался по двору, переходя от одного школьника к другому, Коля ждал, когда он подойдёт к нему. Он надеялся, что Виталий Макарыч сам заговорит с ним о папе. И Виталий Макарыч подходил к нему и останавливался у него за спиной. Чувствуя Виталия Макарыча у себя за плечами, Коля работал, не поворачивая головы, не глядя на него, и ждал. Но ничего не дождался. Виталий Макарыч не только не заговорил с ним о папе, но даже ни разу не сказал ему: «А ну, дайка мне» — и не взял у него из рук рубанка.

2

К пристани подошёл пассажирский пароход, и, возвращаясь из школы. Коля встретил растянувшуюся на целый километр толпу пассажиров. В самом конце этой толпы он вдруг увидел Архипова, того старичка, который помог ему и маме дотащить вещи с вокзала.

— Здравствуйте, — сказал Коля.

— Здравствуйте, — ответил Архипов, не повернув головы.

— Вы меня, кажется, не узнали, — сказал Коля.

— Вот ещё, не узнал! — сказал Архипов, останавливаясь. — Я вас даже там, на вокзале, узнал, никогда не видав. Я о вас целую зиму каждый день слышал.

— От кого?

— От Николая Николаича.

— От папы? — спросил Коля, задохнувшись.

Архипов кивнул.

— Последнюю-то зиму он ведь у меня прожил.

— У вас?

— Зайдите ко мне. Покажу, где он жил, если хотите…

— Хочу.

И Коля пошёл за Архиповым. «И чего это он сегодня не в духе? — думал Коля. — Оттого, наверно, что возвращается с пустыми руками».

— Вы были на пристани? — спросил он робко.

Архипов кивнул.

— И никто не дал вам понести вещи?

— Вот ещё! — сказал Архипов презрительно. — Это мне всё равно. Я помогаю вещи таскать, чтобы никто не спрашивал, зачем я хожу на вокзал и на пристань.

Он опять замолчал. «Зачем же он ходит на вокзал и на пристань?» — подумал Коля. И спросил наугад:

— Вы встречать кого-нибудь ходите?

Архипов вздрогнул, остановился и посмотрел на него с удивлением:

— А вы откуда знаете?

— Я не знаю, — смутился Коля. — Я так подумал… И не встретили?

— Опять не встретил, — сказал Архипов с досадой.