Серебряный остров

— Всё обдумано, — ответил Стёпочка. — Я уже три недели сушу сухари…

— И много ты насушил?

— Кило два, — сказал Стёпочка, однако по голосу его Коля понял, что он не уверен, есть ли у него два кило сухарей. — Но у меня главный расчёт не на сухари, — поспешно добавил он. — Я унёс мешок картошки и спрятал его рядом с челноком. У меня есть красноармейский бачок, знаешь, с выгнутым боком, и мы будем варить в нём картошку… Но не на картошку у меня главный расчёт, а на рыбу…

— На рыбу? Ты берёшь с собой удочку?

— Две удочки: для себя и для тебя, — сказал Стёпочка. — Но удочка — это вздор, удочками много не поймаешь. Есть у меня две гранаты «Ф-1», ими можно глушить рыбу, но я хочу их поберечь: ведь нам необходимо оружие. Мой главный расчёт на невод. Я спрятал невод…

— Невод?

— Невод — прекрасная штука! — сказал Стёпочка. — Мы находим возле берега какую-нибудь заводь, раздеваемся, лезем в воду, протаскиваем невод один раз — и мы сыты вот так! — он провёл ребром ладони по горлу, чтобы показать, как они будут сыты. — Из крупной рыбы варим уху, а мелочь выбрасываем… Да что об еде беспокоиться! Там, в низовьях, всюду арбузы, дыни — вот такие!..

— Когда же ты думаешь тронуться в путь? — спросил Коля.

— В пятницу, — ответил Стёпочка, — Конечно, вечером, когда стемнеет. Первую ночь нам придётся провести в челноке, чтобы до света успеть уйти как можно дальше…

До сих пор, пока разговор о путешествии шёл вообще, стёпочкин план казался Коле замечательным и не имеющим никаких недостатков. Но теперь, когда Стёпочка сказал, что нужно ехать уже в пятницу, ему вдруг стало тоскливо. А как же мама? Останется совсем одна?

Мысль о том, что придётся покинуть маму, поразила Колю. Однако он промолчал.

— Хочешь, я покажу тебе отсюда, где спрятан челнок? — спросил Стёпочка.

— Покажи, — сказал Коля.

— Надо спуститься на край крыши. Идём.

Стёпочка встал и, гремя, пошёл по крыше вниз, к пропасти. Коля тоже встал и пошёл за ним. Чем ниже спускались они по скату, тем шире открывалась слева от них излучина реки перед мостом, скрытая углом крыши. Стёпочка, видимо, хотел показать Коле какое-то место на берегу этой излучины. Но они шли, пропасть всё приближалась, а берег излучины не открывался. Коля стал ступать осторожнее, замедлил шаги. Но Стёпочка с подчёркнутой небрежной беспечностью шёл всё вниз, стараясь греметь железом как можно громче, и Коле приходилось идти за ним.

Теперь Коля приближался к пропасти не спиной, а лицом, и видел её. Стоит только оступиться, поскользнуться, и… Крыша гладкая, если покатишься, уцепиться не за что. Коля с необыкновенной ясностью представил себе, как он оступился, покатился. И вдруг почувствовал, что у него кружится голова.

— Постой… — сказал он Стёпочке.

Это слово вырвалось у него нечаянно, он не собирался его говорить.

Стёпочка остановился и повернул к нему своё улыбающееся круглое курносое лицо.

— Отсюда не видно, — сказал он. — Нужно подойти к самому краю.

Коля сделал ещё полшага и остановился. Всё плыло перед ним: и река, и арки моста, и разбитые стены домов, и небо, и край крыши. Стёпочка поглядел на него с сожалением.

— Ты ложись и ползи, — сказал Стёпочка. — Так тебе легче будет.

Коле давно уже хотелось лечь, и он лёг сразу. Но это не принесло ему облегчения. Он ладонями почувствовал, до чего гладка и поката крыша.

Ему казалось, что брезент его брюк ещё больше скользит, чем подошвы. Глубоко дыша, он всем телом прижимался к горячему железу.

А Стёпочка спокойно дошёл до самого края. Стоит ему двинуть плечом, шевельнуть головой — и, потеряв равновесие, он сорвётся со скользкого ската, полетит в пропасть…

— Стёпа!.. — сказал Коля умоляюще.

Но Стёпочка бестрепетно протянул руку и показал пальцем куда-то вниз и в бок.

— Отсюда видно это место, — сказал он. — Одинокий белый домик без крыши у самой воды. Как раз между новым, деревянным мостом и старым, взорванным. Там всё так разбито и завалено хламом и так заросло кругом, что никто туда не полезет. Я втащил челнок в этот домик.

Стёпочка повернулся. Теперь он стоял спиной к пропасти, над самым краем, и смотрел на лежавшего перед ним Колю.

— Я тоже сначала боялся, — сказал Стёпочка. — Но взял себя в руки — и теперь не боюсь. Моряк не может бояться высоты: моряку всюду приходится лазить. Ты тоже скоро привыкнешь. Смотри!

Он поднял ногу, расставил руки и застыл, слегка покачиваясь над пропастью, стоя на одной ноге.

— Стёпа! — взмолился Коля.

— Это что! — сказал Стёпочка. — Хочешь, я покажу тебе настоящую штуку?

И, к величайшему колиному облегчению, пошёл вверх по скату.

Коля поднялся и пошёл вслед за ним — всё дальше от края. У трубы ему захотелось остановиться. Но Стёпочка повёл его ещё дальше. Они перелезли через ребро крыши и пошли вниз по противоположному скату, спускавшемуся в сторону двора.