Серебряный пояс

Было видно, что Лушку добрая перемена в жизни бывшего мужа не обрадовала. Она никак не ожидала, что Тимофей, «такой сякой залатанный», сможет без нее начать счастливую жизнь. Лукерья не сомневалась, что Тишка потерянный человек, без нее пропадет, всегда будет жить бобылем, погибнет или в лучшем случае сопьется. Кипучий гнев окутал сознание недальновидной женщины. Она не знала, что сказать в последующую минуту. Баба всегда считала виноватым во всех проступках мужа-дурака, жалела себя, что связала свою жизнь с ним. Глупая и сейчас не замечала своей вины, хотя сама сбежала из тайги в город «на вольные хлеба». Поэтому вместо того, чтобы сейчас успокоиться и пожелать Тимофею счастья, взорвалась яростной атакой:

— Вон, значит, как! — змеей зашипела Лукерья. — Не успела жена за порог, а мужик другую приволок! Хорошо-то как! Я, значит, тут, в городе. А он с молодухой тешится! Вон, знать, какая у него любовь ко мне была!

Негодованию Лушки не было предела. Для Натальи и Марии поведение подруги было непонятно.

— Ты же сама от Тимофея сбежала с хахалем! — вступилась за мужика Мария.

— Сбежала? — переспросила Лушка и тут же себя оправдала: — А может, я его проверить хотела?!

— Как проверить? А хозяйство… Вещи, что вместе нажили… Деньги за сезон забрала, ни копейки в зиму не дала…

— Я ему корову оставила и новый комод! — топает ногами в ярости Лушка и пригрозила кулаками в небо. — Ну, уж я до него доберусь! Вот уж я им обоим космы-то повыдеру! Ах, Любка! Ах, сучка!.. Мужа увела…

На них стали обращать внимание. Одни показывали на них пальцами, другие смеялись, третьи поддерживали:

— Правильно, Лушка! Так его! Костери, пока язык не стерся! Ты же спать ночь не будешь, если с кем не поругаешься!

Вероятно, зряшную девку на рынке знали многие.

Наталье и Марии стало стыдно за поведение подруги. Они постарались утихомирить ее, спросили о другом:

— Ты здесь тоже за покупками? — спросила Наталья у подруги и увидела, как вопрос смутил ее.

— Да я тут так, случайно… Ефросинья попросила торговать…

— Ты?! Торговать на рынке? — удивились Наталья и Мария. — Ты же говорила, что у Василия магазин свой!

— Да, свой! — поспешила замять разговор Лукерья. — Так… У нас своих работников хватает. А здесь я так… Просто, самой захотелось, вот и помогаю людям!

— А что продаешь?

— …Семечки вон, в мешке, — подавленно ответила та и прошла к своему месту.

— Семечки? — растерялись Наталья и Мария, вставая рядом.

— А что тут такого? Хороший заработок, — стараясь казаться равнодушной, успокаивая себя, ответила Лушка. — В день до двух рублей прибыли получается.

— Ой уж, ври больше! — вступилась в разговор соседка справа. — В лучшем случае дают тебе по пятьдесят копеек, и тому довольна.

— А тебя спрашивают? — подбоченилась Лушка перед соседкой и взвизгнула. — Не твое дело! Продаешь себе серу, вот и занимайся своим делом! А в чужие дела не лезь!

Сгорая от стыда и всеобщего внимания, подружки быстро ушли в другие ряды, однако еще долго слышали пронзительный голос Лукерьи, походивший на тонкое взвизгивание поросенка. Затерявшись в толпе, они услышали короткий разговор двух женщин за прилавком.

— Кто это там визжит кошкой? — спросила одна у другой.

— А… — равнодушно махнула ладошкой другая. — Знамо, кто. Это та Лушка, что у лавошника Стрельникова в прислуге живет. Опять, видно, хозяин отправил с глаз долой семечками торговать.

В это же время на другом конце базарной площади Иван Мамаев наткнулся на мужика, продававшего берестяной кружкой кедровый орех. За малым интересом Иван и мужик нашли общий язык. Разговорились. Мужик оказался таким же таежником, старателем с Амыльских золотых приисков. Какое-то время Иван и Степан (так звали мужика) обсуждали расценки на золото. Потом дело дошло до кедрового ореха.

— В какую цену купцы берут за пуд? — поинтересовался Иван.

— Это смотря где и в каком месте, — ответил Степан.

— Три рубля хорошая цена?

— Э-э-э, брат! Отстал ты! В прошлом сезоне купец Рукавишников за пуд три с полтиной давал. А ныне расценки куда боле!

— Что, хочешь сказать… Три с полтиной дешево? — чувствуя, как к лицу приливает горячая кровь, потухшим голосом спросил Иван.

— В этом году у любого купца по четыре с полтиной смело проси! — важно заверил Степан. — А как на щедрого скупщика попадешь, так все пять рублев дадут! А ты по какой цене продал?

— Я-то? — стараясь не казаться в глазах собеседника простофилей, замешкался Иван и быстро соврал: — Так по три с полтиной и сдал оптом…

— Ну… Это, ты, брат, продешевил! По три с полтиной в прошлый сезон брали. Надули тебя, брат! Как есть надули!

К дому приказчика Мишки Стелькина все собрались в одно время. Наталья и Мария на рынке столько разного товара набрали, что Ивану Мамаеву пришлось за ними на телеге ехать.