Серебряный пояс

Еще надеясь на встречу с медведем, неторопливыми шагами, стараясь не шуметь, готовый к выстрелу накоротке Михаил Самойлов приблизился к месту, где недавно был хозяин тайги. После тщательного, продолжительного расследования опытному следопыту предстала ясная картина последних двух дней. Охотник не ошибся. Позавчера, когда он готовил зверю западню, последний находился где-то неподалеку и видел все его действия. Когда Михаил ушел, медведь выждал еще положенное время, спокойно вышел из укрытия и внес в искусно устроенную западню свои изменения. Первым делом зверь спустил настороженный капкан: принес из ручья окатанный водой камень размером с собачью голову и бросил его на чуткие нитки насторожки. Дуги захлопнулись. Капкан теперь не представлял для медведя угрозы. Путь к приваде был открыт. Довольный мишка съел угощение с удовольствием, после чего стал настораживать капкан в своих целях. Трудно определить, какие коварные мысли мелькали в его голове. Скорее всего, в его голове роились примитивные мысли любопытства процесса. Медведи любят подражать людям. Или он желал стать охотником сам: хотел насторожить капкан на Михаила. Так это было или иначе, но на постановку капкана у зверя ушло все время, пока не вернулся медвежатник. За двое суток медведь укатал место так, будто здесь кочевники прогнали табун лошадей. Михаилу оставалось только догадываться, что могло бы быть, если бы примитивный ум зверя додумался воткнуть один конец оглобли под корень дерева и развалить железные дуги капкана.

Переживаниям Михаила Самойлова не было границ. Ему было понятно, что поймать медведя в капкан теперь невозможно. Как сложно устроить щемиху (за лапу между двумя стволами деревьев) или поставить петлю на тропе. Зверь понял, что на него идет охота. Он будет осторожным во всех подозрительных местах.

Взвалив на себя тяжелый медвежий капкан, Михаил вернулся к лошадям. Каково же было его возмущение, когда он не обнаружил животных на месте. Оказалось, пока он скрадывал медведя, тот обошел его стороной, вышел на его след сзади, испугал коней. Когда те убежали сломя голову домой, зверь не стал их догонять. Его любопытство привлекли большие торбы, приготовленные Михаилом под мясо. Изучая их устройство и крепость, медведь разорвал их на мелкие части и, оставшись довольным, ушел в сторону слушать ответную реакцию человека, которая не заставила себя долго ждать. Отборные ругательства Михаила Самойлова в свой адрес с критическим упоминанием медвежьих родственников до седьмого колена, зверь-проказа выслушивал с большой неохотой. Гавкающий голос человека с ружьем не походил на певучие стенания дьякона Петруши и не сулил ничего хорошего. Считая себя неправильно обиженным, недовольный медведь глухо рявкнул в горе в свое оправдание и степенно удалился восвояси.

Михаилу Самойлову ничего не оставалось, как, с кряхтением взвалив на плечи тяжелый капкан и цепь, тащить их до дому.

С этого дня поймать и убить медведя для Михаила Самойлова стало первым делом! Не мог найти себе покоя старый охотник. Приниженная слава медвежатника не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Он чувствовал на себе усмехающиеся глаза соседей, проявлявших язвительный интерес к процессу промысла:

— Что, Михаил Северьянович, медведь, вон, всю поскотину кучами обложил, а тебе и дела нет? Когда же шкуру на раме растянешь? Бабы боятся за ягодой ходить.

День за днем охотник рано утром едет в тайгу с собаками. Поздно вечером возвращается. Старшего сына Артема с золотых работ снял в помощники. Однако результат остается начальным. Не могут собаки зверя взять, хоть волосы на себе дери. Странное дело творится с промыслом. Вязкие к медвежьей охоте псы Туман и Тихон неоднократно брали след зверя, тропят и гоняют его без лени, но остановить, скружить не могут. Не останавливается медведь, зажатый псами, как это бывает всегда с другими медведями. Прет напролом, не обращая внимания на укусы за штаны. Видно, тертый калач попался. Хотя и не старый. Когда медведь взводил капкан, Михаил издали хорошо рассмотрел молодого хозяина тайги. Средних размеров, лет трех-четырех отроду. Черный, с белым галстуком на груди. Сильный, выносливый, несмотря на вывернутую, ссохшуюся заднюю лапу. Хитрый, пакостный, как росомаха. Жалко, что у Михаила нет карабина. Тогда бы он пришелся кстати. Предлагали же много раз купцы карабин на собольи шкуры поменять. Так нет же: привык к своей «двадцатке» (гладкоствольное ружье двадцатого калибра). Всегда думал, что собаки остановят всякого зверя, удержат до выстрела. Ан нет, не всякого. «И что же это за медведь такой? Откуда явился? Кто же его напугал так, что собаки не держат? — раздумывал Михаил Самойлов долгими вечерами. — И как же его добыть-то? Каким способом?».