Серебряный Рыцарь

Случилась война, но Меня не было там. И ИСКРЫ гасить было некому.

Слово вылетело, как камень из пращи, и разум встрепенулся. Искры жизни… Они где-то там. Горят, ибо некому было гасить. Они все горят и будут гореть вечно, и лишь одной-единственной среди них нет — той, которая могла бы оживить драура.

…Нет, была еще одна погасшая искорка — та девушка… как же ее звали? Из памяти исчезло слишком много имен. Остался лишь образ юной альфары. Кто она? Как ее звали? Как прервалась нить ее жизни?

В центре селения ярко горел костер. Дрова — бревна, ветки, старые тряпки, всякий горящий мусор — таскали всем миром. Куча получилась знатная. На самый ее верх водрузили труп демона, и шаман, размахивая посохом, пустился в пляс, заклиная духов. По-хорошему, надо было принести жертву на Месте Силы, но эти демоны его уже осквернили и надо сперва провести очистительные обряды, потом отдельно задобрить Обитателей Места, и уж только потом снова жить по-старому.

Пламя занималось неохотно — притащенные жителями поселения ветки и мусор никак не желали гореть. Вокруг плавал густой дым, такой едкий и удушливый, что многие женщины и дети быстро разбежались. Остались лишь мужчины и самые любопытные мальчишки. Шаман уже устал, закликая огонь и усмиряя пленного демона. Он даже обрадовался, когда до него донесся запах горелых волос и плоти — противный, он служил тем не менее добрым знаком. Очистительный огонь добрался-таки до иномирной плоти и взялся за дело.

Два привязанных к столбам «демона» думали о чем угодно, только не об этом.

— Вот это да! — бормотал Карадор, вертя головой. — Рассказать кому — не поверят! Никто из наших никогда в этих землях не бывал. Это же такое приключение… Жаль, что последнее!

Тара до боли в скулах стиснула зубы. Девушке было так страшно, что она еле сдерживалась, чтобы не наорать на своего спутника. Ведь видит же, что ей хреново! Так зачем растравляет? От ужаса она находилась в полуобморочном состоянии, не могла не то что говорить, но даже и думать.

— Ты прости меня, а? Я, конечно, был плохим отцом, честно говоря, вообще никаким, но… Знаешь, я бы вот сейчас умер — если бы точно знал, что ты останешься живая. Как думаешь, это инстинкт отцовства или ты мне просто все еще немного нравишься? Нет, чес-слово, я всерьез подумывал, чтобы на тебе самому жениться… ну, если бы ты не оказалась моей дочкой. Мы бы с тобой вместе путешествовали…

— Мм… — Тара стиснула зубы, чтобы не кричать. Ее била нервная дрожь.

— А все-таки хорошо, что Льора тут нет, — тем временем продолжал неугомонный эльф. — Вот было бы хреново, если бы еще и парень влип! Как думаешь, у него хватит ума открыть Портал и смыться отсюда? Он же в одиночку не сможет нам помочь, так?

— Ы-ы-ы, — простонала Тара. По щекам бежали злые слезы.

— Тебе нехорошо? — тут же переключился на нее Карадор. — Чего-нибудь болит?

— Да! — завизжала девушка. — Да, болит! Ты меня достал! Козел! Урод ушастый! Сволочь!

Люди, стоявшие вокруг — ветер, как нарочно, дул в другую сторону, унося вонь в поля и перелески, — отпрянули прочь. Некоторые нацелили на демонов оружие, что-то крича на своем языке. Видимо, вопли Тары они приняли за попытку демона напасть на них.

«Охотница» же пребывала на грани истерики. Сейчас она всеми фибрами души ненавидела Карадора — неужели не мог усидеть на месте, когда увидел, что драур упал? Их убежище осталось бы нераскрытым, и сейчас они были бы в безопасности. Фрозинтар сам приказал им оставаться на месте! Он нарочно жертвовал собой ради них, а они, вместо того, чтобы сберечь его дар, по-глупому попались. И все из-за него! Убила бы урода!

Тара билась в истерике и кричала, пока не выдохлась и не повисла на веревках.

— Я вспомнил!

Вот как.

В голосе не было интереса — просто констатация факта.

— Да! И… тебя.

Вот как… Тогда ты должен понимать, что натворил.

— Я знаю. Я говорил с Одним из Вас. Потом. Позже.

Значит, ты все знаешь. И ты понимаешь, что у Нас не было другого выхода. Предначертание должно свершиться. Есть путь, с которого не сворачивают. Есть ситуации, когда выбора нет.

— Есть! — Где-то в глубине возникла и начала крепнуть уверенность в своей правоте. — Выбор есть всегда.

У Нас его не было. И нет.

— Выбор есть всегда! — упрямо повторил драур. — Отпусти меня, Тало, и я…

Ты назвал имя, которого больше нет. Как нет и тебя.

— Есть. Я помню свое имя. Я помню все. Я — драур!

Низкое горловое рычание прокатилось волной и заглохло в пыли.

…в пыли?

Пыль… нет, пепел. И зола.