Серебряный Рыцарь

Я вправе вернуть тебе жизнь! Я в силах зажечь твою ИСКРУ, — вещал его противник, отступая и уворачиваясь от драура. — Есть сила и власть! Я могу…

— Все? — Фрозинтар на миг застыл с занесенной для удара рукой. — Тогда исчезни!

Уйду Я, но только лишь с Ней, верну Ее в мир, где Ее давно уже ждут.

— Вы, — в душе внезапно ожил ученый и поднял голову, остановив кулак драура, — из другого мира?

А разве ты не догадался еще, с кем столкнула судьба? Да, Мы пришли издалека! Хотели создать новый мир, и создали — знаешь его. — Существо попятилось, проявляясь во плоти и меняя облик. От его тела исходил слепящий свет, такой яркий, что трудно было рассмотреть говорившего. Было заметно лишь, что он высокого роста, стройный, худощавый. Двумя темными пятнами горели раскосые глаза. — Она захотела прийти — сестре не смогли отказать.

— Не понимаю.

Все он понимал! Привычка ученого по крупицам собирать знания и судить о целом по его части давно уже расставила все на места, но Фрозинтару нужно было время, чтобы смириться с тем, что он только что узнал. Перед ним был один из Покровителей, и только что он сам, несколькими словами, поставил точку в споре, который много тысяч лет назад стоил ему, молодому ученому, карьеры, свободы и самой жизни. Но времени все обдумать не было.

История очень проста. Во чреве скончалось дитя. Так часто бывает — поверь, и много найдешь матерей, что мертвый увидели плод, покинувший тело ее. Но с ним умирала и мать — опасность была велика. В отчаянии скором вдовец взмолился: «Спасите ее!» Готов был свою жизнь отдать, чтоб сердце забилось опять. И Наша сестра поняла, проникнувшись горем отца. Она согласилась сойти на землю, чтоб смертную жизнь[3] прожить и порадовать всех — отца, мать и брата. Но срок настать должен был — жизнь прожив, вернуться должна была к Нам. Так предназначено ей с рожденья. Но Нас обманули — сестра назад не вернулась, увы…

— Отец слишком любил свою дочь, — прорычал Фрозинтар, прекрасно понимавший, что речь идет о Наместнике Фарадаре Надменном. — Вам не понять, что такое любовь.

Да, многого Нам не понять, — внезапно согласился его собеседник. — Мы создали вам лишь тела, но души — нет власти у Нас над чувствами, сердцем, умом. Сестра Наша много могла узнать и поведать потом. Что вас заставляет любить, что ненависть в сердце несет, откуда берутся ростки у дружбы, надежды, добра. Но Мы просчитались и тут. Открыли для девы Портал, призвать попытались Ее…

— Но некий драур решил вам помешать, — фыркнул Фрозинтар. — И помешает еще раз, если вы не уберетесь!

Ты? — вскричал Покровитель так, что бывший наемник испытал сильное желание заткнуть уши. — Это был ты?.. Знаешь, что ты в скалах тогда натворил? Лишив одного из Нас мира, ты многое в нем изменил!

— Да? И кого же? — вопреки всему, Фрозинтар ощутил нечто вроде гордости, хотя должен был ужасаться содеянному. Ведь это означало, что уже пятьдесят лет Перворожденные живут и ничего не знают. Это был бы такой удар…

Смерти нет, — прозвучали его же собственные слова, но с чужого голоса, — есть лишь переход в новую жизнь.

— Смерти нет, — эхом повторил драур, прекрасно поняв намек. Нет, сейчас он не будет думать об этом. Он подумает позже, когда-нибудь, когда будет время, силы и желание нагружать разум и память чужими проблемами, связанными, не больше и не меньше, с устройством мироздания. — А мне-то что с того? Я бессмертен.

Ты — да, но другие-то нет! Отдай Нам сестру…

— Никогда! — Драур расправил плечи, загораживая собой лежащую на полу девушку. — Она рождена для жизни. Для любви и счастья. Я не позволю отнять у нее все это!