Серебряный век в Париже. Потерянный рай Александра Алексеева

Алексеева ждёт ещё одна встревожившая его встреча – с русским театром, русской речью, с Россией. В августе театр-кабаре «Летучая мышь» Никиты Балиева с оригинальными художественными миниатюрами гастролировал в Лондоне. Пухленький, с лунообразным лицом Балиев, изобретательный и артистичный, появлялся в смокинге перед каждым номером на авансцене и объявлял очередное выступление[17]. Подчёркивал русский акцент и умело скоморошничал, острил, потрясая зал. Молодой бедняк, беспаспортный моряк-художник, торчащий на галёрке, вдруг слышит со сцены: «Кстати, есть ли в зале русские?» И он кричит возбуждённо под хохот зала: «Вот я, здесь!» Спустя годы, посмеиваясь над своей задорной самоуверенностью, Алексеев прокомментировал этот простодушный отчаянный вопль: «Вот он я! Вылез из трюма! Вышел из тайги!». Скоро, очень скоро он на равных станет участником театральных постановок в Париже… Может быть, осыпанный тогда градом насмешек, он понял: главное – не падать духом. Вновь и вновь делает наброски узких старинных улочек Саутгемптона, вдохновлённый «Русскими балетами», покупает «Историю костюма» и рисует эскизы театральных декораций, даже пробует, по совету приятеля-врача, стимулировать себя кокаином. Но вскоре благоразумно от этого отказывается. Он покинет Англию на корабле «Кляйст Мару», почти потеряв надежду последовать серьёзному совету Билибина – отправиться в Мюнхен или Париж. И вновь вмешивается судьба. Внезапно разыгрывается буря, и судно, направлявшееся в Йокогаму, а затем в Порт-Саид, укрывается в порту Марселя.

Поезд Марсель – Лионский вокзал

И вспоминаются слова Сергея Довлатова: «Меня задело лёгкое крыло потустороннего. Вся моя биография есть цепь хорошо организованных случайностей. На каждом шагу я различаю УКАЗУЮЩИЙ ПЕРСТ СУДЬБЫ. Набоков говорил: "Случайность – логика фортуны". И действительно, что может быть логичнее безумной, красивой, абсолютно неправдоподобной случайности».

От Марселя до Парижа – полночи на поезде. Никаких проверок документов. За окном проплывал утренний пейзаж Коро. Пришёл на память проштудированный Ипполит Тэн – его теория об особенностях восприятия искусства и природы. Он мог сказать о себе словами Мопассана: «Странно, до какой степени я становлюсь внутренне совершенно другим, чем был когда-то. Я осознаю это, наблюдая за тем, как я обдумываю, открываю, развиваю всякие вымыслы, всматриваюсь в образы, возникающие в моих видениях, и стремлюсь проникнуть в них».

Поезд ускорил ход. Заскрипели тормоза. Александр поднялся со скамьи навстречу фортуне. Ему 20 лет. Он в Париже.

Молодость

Глава седьмая Первые годы в Париже ( 1921–1924 )

Он ступает на платформу Лионского вокзала. На ней – низкорослые пальмы, слегка запылённые. На вокзале минует знаменитый ресторан «Голубой экспресс», украшенный экзотическими картинами. Он помнил всё до мелочей. «Куда пойдём?» – спросил своего спутника, морячка со странным именем Лолка. «В Латинский квартал», – ответил тот, не задумываясь. Они садятся на восьмидесятый трамвай. Доезжают до остановки «Улица Гласьер». Выходят и идут, куда глаза глядят. В карманах на двоих – два ливра, то есть семьдесят франков. Проходят под мостом, перекусывают в какой-то забегаловке. Снимают клетушку с одной кроватью. Спать на кровати будут по очереди: один на кровати, другой на матрасе, на комоде. Плата за неделю одиннадцать франков. Захотелось попить чаю. Мечта русского студента: булочка, жареная колбаса, молоко, сахар. «Семь франков», – сказала бакалейщица. Значит, потрачено уже восемнадцать.

Проснулись в четыре дня. Побрели к ближайшему бульвару Порт-Руаяль. Уселись на скамейке, она – бесплатная. Вдруг перед глазами мелькает текст на русском. Возможно, эмигрант-безработный читает русскую газету. «Позвольте посмотреть?» Одно из объявлений сообщало о вечере русских поэтов. Читать свои произведения они будут во Дворце поэтов, в кафе «Хамелеон», бульвар Монпарнас, дом номер такой-то. Но сколько стоит эта встреча с русскими поэтами в ярко освещённом зале?!

В «Хамелеоне», потолок которого был расписан в стиле «модернистской эротики» Ладо Гудиашвили, собиралась обычно литературная группа «Палата поэтов». В ноябре она собиралась трижды, но вечер поэзии – торжественный устный выпуск книги Георгия Евангулова с участием Валентина Парнаха, Марка Талова, М. Струве, художника и поэта Сергея Шаршуна – состоялся 16 ноября. Значит, Алексеев приехал в Париж 15 ноября! Двухэтажный дом стоял на углу улицы Кампань Премьер. «Над входом висела вывеска, на ней красками изображён разноцветный хамелеон. Его опоясывала ярко-синяя лента с девизом: "Изменяйся чаще"». Александру не оставалось ничего другого, как последовать этому сомнительному совету. Процитированными здесь словами кончаются воспоминания Александра Александровича Алексеева, которые он прочёл по французскому радио в 1970-е, названные им драматически – «Забвение, или Сожаление».