Серебряный змей в корнях сосны – 3

Кента прижал ладонь к груди, ощущая, кроме биения своего сердца, еще одну слабую пульсацию. Она появилась после того, как в месяце кисараги он от отчаяния активировал талисман для ловли ёкаев против бакэмоно проклятого места, но он не помог, бесполезно растратив свою силу. Однако же так вышло, что Мацумото тогда был слишком близко. Пока догорал талисман, Кента на несколько мгновений почувствовал Хизаши так ярко, так ясно, будто они были вдвоем в абсолютной пустоте, и если еще немного постараться, можно даже услышать мысли друг друга. Это невероятное ощущение исчезло так же внезапно, как появилось, и Кента долгое время гадал, испытывал ли Хизаши тогда нечто похожее? И случалось ли такое с другими учениками?

Конечно же, нет. Потому что сам Хизаши был особенным, но у него не спросишь напрямую, не раскрыв своего знания. Кенте считал, для этого слишком рано, подходящее время не настало, и оно у них еще будет.

Кента поспешил вперед и нагнал Хизаши, как раз когда он остановился, преградив путь нескольким деревенским. Кента узнал их сразу, они ничуть не изменились за год. Встав рядом с Хизаши, он поклонился бывшим соседям.

– Здравствуйте!

Женщины растерянно переглянулись, а Рэн, женившийся незадолго до отъезда Кенты, так выпучил глаза, что, наверное, стало больно. Кента не понимал, почему они все на него так смотрят. Он инстинктивно встал поближе к Хизаши и продолжил:

– Давно не виделись. Спасибо, что помогали моей матери все эти месяцы.

Он собрался снова поклониться, как тут Рэн поменялся в лице.

– Это, что ль… Кента-кун?

Они его не узнали. Кента не ожидал, что за такой короткий промежуток времени умудрился стать для тех, с кем рядом рос, чужаком. Сестры Мики и Нана, только входящие в пору замужества и запомнившиеся ему смешливыми девчушками, схватились за руки и бросились прочь так, будто за ними они гнались. Бабушка Сумико проводила их сердитым взглядом и согнула перед Кентой и без того сгорбленную спину.

– Не серчайте на них, господа, глупые девки растут. Я их дома сама накажу.

Кента окончательно перестал что-либо понимать.

– Бабушка, да это же я. Какие еще господа?

На помощь ему пришел Хизаши.

– Мы оммёдзи из школы Дзисин, – сказал он важно, – наверняка даже вы слышали про нее.

Он умел придать себе такой неприступный и горделивый вид, что и знакомым с ним людям становилось страшно, что говорить про простой деревенский люд. Кента замахал руками, пытаясь сгладить слова друга.

– Мы только ученики.

Хизаши скосил на него гневный взгляд, и Кента еле заметно качнул головой, мол, нельзя же так. Он повернулся и увидел, что все склонились перед ним.

Они – перед ним.

И словно наяву предстали картинки из кошмаров, мучивших его прежде: страшные тени, указывающие на него пальцами. «Ты виноват». Он сглотнул, не зная, как поступить дальше, и Хизаши снова оказался быстрее.

– Кто видел Куматани Сугуру?

Что он задумал? Кента проследил за изменившимися лицами деревенских и сильно удивился.

– Не видела, – первой ответила старая Сумико. – Но слышала от Ханы.

– И я не видел, – рискнул заговорить Рэн. – Но жена болтала, что в доме мико случилось что-то.

Все говорили примерно одно и то же: слышали, будто бы к мико, живущей на окраине, вернулся муж, но никто не видел его лично и не заходил поздороваться. Даже Хана – самая близкая матери женщина в Цукикаве.

Уже и люди остались за спиной, а Кента все размышлял, как же так вышло, что отец никому не показался? Неужели прятался от кого-то?

– Подозрительно все это, – подытожил Хизаши, накручивая на палец кончик хвоста. – А был ли Сугуру вообще дома?

– О чем ты? – удивился Кента. – Мама же его видела, говорила с ним, ночевала с ним рядом.

– Может, это был призрак?

– А кровь? А беспорядок в его личной комнате? А записка? – принялся перечислять Кента. – Да и вообще! Не говори так, будто отец мертв.

– Татами заменили, и крови мы не видели. Бардак… В комнате давно не жили, может, он был там всегда. А записку мог написать кто угодно.

Кента схватил его за локоть и остановил.

– Не смей.

Хизаши повернулся, с удивлением и брезгливостью рассматривая пальцы на своем локте.

– Не смей говорить так, будто отца нет, а мама – обманщица!

Хизаши освободил руку и поправил смятую ткань.

– А ты прекрати вести себя так.

– Как?

– Не понимаешь? Ты ученик величайшей школы оммёдо и экзорцизма, но едва приблизился к родным краям, как стал мальчишкой, у которого ни гордости, ни здравого смысла.

– Это неправда! – Кента сжал кулаки.

– Эти люди смотрели на тебя со страхом и уважением, а ты что? «Это всего лишь я, Кента», – передразнил Хизаши. – Они теперь тебе не ровня.

– При чем здесь ровня, не ровня? – разозлился Кента. Слова Хизаши, ему не нравились. – По-твоему, если я ушел из деревни, а они остались, я теперь выше них? По-твоему, все, что важно, это статус? Не ожидал от тебя такого!

– Ты сам тянешь себя вниз, – разочарованно вздохнул Хизаши. – Но вижу, ты не готов этого заметить.