Серебряный змей в корнях сосны – 3

– Хорошо. – Кента послушно отвернулся к озеру. – Интересно, тории затонули после или всегда стояли в воде?

– После, – ответил Хизаши быстро, а потом поправился: – Мне так кажется. Ни о чем не спрашивай.

Но спросить надо было. И сказать – тоже. Они делали вид, будто просто ненадолго покинули гору Тэнсэй, так было проще, однако нельзя отмалчиваться вечно.

– Нам необходимо поговорить, – решился Кента. – Даже если ты что-то уже слышал, мне надо сказать так много, Хизаши. Начиная с возвращения из поместья Оханами, помнишь? Я хочу, чтобы ты знал, почему я так поступил.

– Почему не дал мне украсть демонический меч? – хмыкнул Хизаши. – Уж точно не ради того, чтобы с ним завоевать Ямато.

– Верно. Я сделал это, чтобы он не достался тебе.

Вскоре они поднялись обратно на опушку, и за чертой деревьев давящая атмосфера долины больше не тяготела над ними. Хизаши шел так, будто точно знал, куда, – и правда, если пройти вдоль лесополосы за черный прямоугольник поля, окажешься в заброшенной деревне. Просто догадаться о ее существовании невозможно, но Кента не стал говорить, что Хизаши наверняка бывал здесь раньше, не хотел расстраивать. В любом случае, люди покинули это место давным-давно, и даже сами дома превратились в глубоких стариков, едва держащих на своих хрупких плечах просевшие покосившиеся крыши. В какие-то уже нельзя было попасть, какие-то сопротивлялись напору времени, дождей и ветров, и от них несло тоской вперемешку с сыростью и гнилым деревом.

Хизаши остановился и с недоумением осмотрелся вокруг.

– Что-то не так? – откликнулся на его замешательство Кента.

– Нет… Точнее, все не так, совершенно все не так.

С этими странными словами он направился бродить между мертвых домов. И пусть не ощущалось того давления, что в низине, находиться здесь было неприятно, даже как-то гадко, хотя дома не виноваты в том, что оказались однажды брошены. Кента остановился возле одного из таких, на миг ему почудилось движение внутри, нечто промелькнуло за решеткой окна. Юрэй? Едва ли это был кто-то живой.

Он не стал ничего говорить и один вошел под крышу. Запах, свойственный всем забытым людьми вещам, накрыл его тяжелой пыльной завесой. И пусть казалось, что деревню покинули лет сто назад, в действительности едва и прошло больше пятидесяти, иначе дерево бы не выдержало. Хизаши-человек не мог застать их жилыми. Хизаши-ёкай – наверное, мог.

– Хотел поговорить? – Мацумото возник за спиной неслышно, заслоняя и без того тусклый дневной свет. Хорошо. Давай поговорим.

– Я принесу чем растопить очаг, – ускользнул Кента от необходимости начинать прямо сейчас. Оставив Хизаши одного, он собирал сухие ветки неподалеку с непозволительной медлительностью. Он не размышлял о том, с чего начнет, и не предполагал ответных слов Хизаши – просто бездумно бродил.

Когда вернулся и занялся костром, Хизаши даже не шевельнулся, сидя в глубокой медитации. Ки начинала слушаться его, окутывая мягким мерцающим коконом и исцеляя внутренние повреждения. Наконец сырость отступила под натиском пляшущих языков огня, стало немного уютнее и определенно теплее, Хизаши открыл глаза и довольно сощурился. Рыжее пламя отразилось в его зрачках, зажигая под челкой потусторонний желтый свет. Балки под крышей натужно поскрипывали, будто дом просыпался ото сна, еще не понимая, кто и зачем нарушил его последний покой.

– Перекусить нечем, – развел руками Кента с неловкой улыбкой.

– Что значит, ты не хотел, чтобы Дзайнин достался мне? – прямо спросил Хизаши. Пальцы нервно двигались, не находя веера.

– Если бы ты… если бы кто-то вынес его из зала Демонического меча, это бы плохо кончилось. Для того человека в первую очередь, – выдавил из себя Кента. И уж точно он не рассчитывал, что лицо Хизаши побагровеет от гнева.

– И ты считаешь, сейчас все кончилось хорошо?! – буквально взревел он и ударил себя ладонью по колену. – Решил за всех один пострадать, да? Думал, меня спасаешь, придурок? К они такое спасение, вот что я скажу!

Кента пристыженно молчал. Со стороны и правда выглядело так, будто он просто желал погеройствовать, показать, какой он хороший и достойный, а вышло как вышло. На что бы Кента ни рассчитывал, идя той ночью в зал под горой, возможно, он сделал только хуже.

Но как донести до Хизаши не свои помыслы, но чувства?

– Знаю, я оплошал, – осторожно сказал он и, осмелев, добавил: – Мне не стать героем, ведь в настоящих героях не живет зло, способное ввергнуть империю во тьму. Они не дают врагу его оружие собственными руками и не становятся убийцами невинных. Я не знаю, что бы я делал, если бы все вернулось к тому дню, когда я принял решение, но не сомневаюсь в одном – я бы все равно не дал тебе заменить меня в этом ужасе. В глубине души я не желал уберечь мир, я эгоистично желал оставить себе своего друга.

Хизаши сглотнул. Огонь трещал хворостом и стрелял искрами. Они оба сидели слишком близко к нему, и кожу на руках покалывало от жара, но никто не отодвигался первым. Все застыло в оцепенении, в ожидании.

– Ты бы стал дружить с хэби? – тихо спросил Хизаши.