Серебро и золото

– Именно здесь, фройлен Кейн. Именно в этом замке, и более того… – генерал обвел взглядом заинтересованные лица слушателей и победно улыбнулся. – Когда герцог Тригерид погиб… Вы ведь знаете, мои юные друзья, что, в конце концов, Аспид Каген убил герцога? Да? Тем лучше, мне не придется рассказывать сейчас еще и эту темную историю, но главное… Главное, что тень Тригерида, мятежная душа его вернулась сюда, в этот самый замок, и навечно поселилась здесь, чтобы еженощно просить прощения у духа своей жены… Звучит романтично. – Сказал генерал после короткой паузы уже совсем другим, "скучным" голосом. – Но, когда эта сволочь гремит цепями на лестницах, – он снова пыхнул ароматным облачком табачного дыма и расстроено покачал головой в фуражке с узкой тульей, – тогда становится не до романтики. Пойдемте в дом, дамы и господа, нас ждут плотный ужин и теплые постели. Вперед!

И, поставив такую странную точку в своем экспромте, генерал пошел в дом.

– Не беспокойтесь, – усмехнулась доктор д'Эвола, перед тем как направиться вслед за генералом. – По правде сказать, за все время, что я провела в замке, "цепи Тригерида" я слышала всего один раз, да и то не уверена, не приснилось ли мне это вообще…

Ужинали поздно, но обильно и долго, компенсировав не случившийся обед. Да к тому же, Рождество все-таки, каникулы, праздник. За узкими стрельчатыми окнами гостиной – сводчатого темноватого зала, декорированного дубовыми панелями и старинными шерстяными гобеленами, – завывал ветер. Дело шло к снегопаду и вьюге, и в просторном помещении – несмотря даже на многочасовую протопку – все еще было прохладно. Так что горячий айнтопф "Пихельштайм" – густой и острый суп с говядиной, копченой свининой, мозгами и картошкой – пришелся по вкусу всем собравшимся за длинным основательным столом, сервированным майсенским фарфором, цветным хрусталем и столовым серебром с эмалями и позолотой и освещенным свечами, горящими в тяжелых канделябрах и жирандолях восемнадцатого века. А еще на стол подали традиционный картофельный салат, и лесные грибы, запеченные в сливках под золотисто-коричневой сырной корочкой, и пышный пирог с олениной и луком, и, разумеется, рождественские творожные кнодели с грушами. И в довершение чудес этой ночи, генерал фон Байер разрешил молодежи пить мозельское игристое "без ограничений", вернее, попросту не обозначил границ дозволенного. Ну, а все, что не запрещено, все равно, что разрешено. Во всяком случае, именно так понимались издавна в королевстве писаные законы. Впрочем, неписаные понимались точно так же.

– А вы, Ловис, – получив благосклонный кивок генерала, Беата Тракаль расстегнула верхнюю пуговицу мундира и закурила тонкую черную сигару, – вы фехтуете?

– Немного, – улыбнулся Людо, и Елизавета почувствовала, как забилось сердце.

Разумеется, она никому не позволила увидеть охватившего ее возбуждения, но и то сказать: спросить Людо, владеет ли он искусством фехтования, то же самое, что заподозрить птицу в том, что она не умеет летать.

– На рапирах? – продолжила задавать вопросы ротмистр.

– На шпагах, эспадронах, и кинжалах… – продолжил ее мысль Людо.

– Вот как! – подняла прозрачную бровь Беата. – Попробуем?

Она взяла со стола нож и крутанула его в тонких, но крепких пальцах, одновременно производя скручивающее движение узкой кистью.

– Всегда к вашим услугам, – Людо легко поднялся из-за стола и, шагнув в сторону, остановился, поворачиваясь лицом к Беате. Между тем, в левой руке у него неожиданно оказался столовый нож. Когда юноша успел подхватить его со столешницы, никто не заметил, зато сейчас все увидели, как вращается – словно бы сам собой – "предполагаемый кинжал". Происходило это только за счет перебора пальцами, без малейшего изменения в положение кисти руки, притом вращение стремительно ускорялось, а еще через мгновение перешло в череду замысловато сложных и невероятно быстрых перехватов.

– Дага, – с одобрением пыхнул трубкой генерал. – В правой руке, молодой человек, у вас шпага, не так ли?

– А в левой – кинжал, – еще шире улыбнулась ротмистр Тракаль. – Классическая "Эспада-и-дага". Вас учил настоящий эскримеро, ведь так?

– Фехтование есть искусство наносить удары, не получая их в ответ, – чуть поклонился Людо, процитировав Вольтера.

– Завтра, – сказал тогда генерал фон Байер и сделал недвусмысленный жест слуге, указывая на свой бокал. – Завтра пофехтуете. Томас тоже иногда бывает неплох… и Грета, когда у нее появляется настроение, ведь так доктор?

– Не так, – пожала покатыми плечами секретарь генерала. – Но что это меняет?

– В северном крыле у барона оборудован великолепный зал для фехтования, – пояснила Беата, возвращая серебряный нож на место. – Там и защитные костюмы имеются, и оружие на любой вкус…

– Буду рад составить вам компанию, госпожа ротмистр, – вернувшись за стол, Людо тоже отложил нож и улыбнулся Елизавете, поднимая за тонкую ножку бокал рубинового стекла.