Серебро и золото

– Сколько тебе лет? – неожиданно спросил Людвиг, передавая ей кубок с вином. Синие глаза смотрели в серые глаза. Он видел опасный туман, она – надвигающуюся бурю.

– Сорок семь, – ответила Джевана и чуть подняла подбородок, словно хотела сказать ему, смотри, Людо, теперь ты знаешь правду! Но…

– Это много или мало? – он, как ни в чем не бывало, пригубил вино и вновь посмотрел на принцессу. – Я имею в виду, для вас это много или мало?

– Не много, – объяснила она, удивляясь уместности уточнения. – По вашему счету я немногим старше тебя.

– Ну, я так и думал, – кивнул Людвиг и сделал еще один глоток вина.

Вино было хорошее: крепкое и терпкое. От него становилось теплее.

– Выпей, Джевана, – предложил он, видя, что она так и не попробовала вина. – Это хорошее вино. Оно согревает.

– А ты, – сказала она тихо. – Ты согреешь меня, Людвиг Каген?

Ответом ей стала тишина. Людо молчал. Стоял напротив нее, смотрел, оставаясь – по крайней мере, внешне – совершенно спокойным, молчал.

– Я должна умолять тебя о близости, как о милости? – в ее словах не было гнева, но зато явственно звучало отчаяние.

– Нет, – покачал головой Людо. – Нет, разумеется, но… У моей Судьбы злые шутки.

Он отставил кубок и протянул руку Джеване:

– Пойдем, принцесса! До рассвета не так уж много времени…

– А мне еще надо успеть преставиться, – впервые за все время разговора улыбнулся Людвиг.

– Тогда поспешим, – улыбнулась и Джевана, и эта третья улыбка вышла у нее вполне человеческой.

– Я ошиблась, – по-видимому, если бы не низкая облачность, сейчас бы уже рассвело. Но на дворе зима, а зимой светает поздно, даже если и нет этих чертовых снежных туч.

Людо приподнялся на локте и посмотрел на Джевану. Света от нескольких почти догоревших, но все еще живых свечей хватило, чтобы увидеть: глаза женщины открыты, но смотрит она не перед собой, а в себя. Лежит, словно уснула, утомленная страстью. Прекрасное тело расслаблено, в огромных глазницах сгустилась тень… но принцесса не спит, и, если приглядеться, можно различить блеск ее зрачков. Веки подняты, глаза открыты…

– Я ошиблась, – сказала она, и теперь Людо молча смотрел на Джевану в ожидании продолжения.

Несколько часов назад он без возражений и сожаления принял идею смерти, но вместо того, чтобы умереть, оказался теперь в постели с принцессой Джеваной – самой красивой и желанной женщиной, какую он мог себе представить перед тем, как встретил Мару. Ошиблась ли принцесса, и в чем она ошиблась, если это произошло на самом деле? Вероятно, сейчас он это узнает. Однако одну вещь он уже знал: ошибался он. Предчувствие собственной смерти он принял за неутоленную страсть к Джеване. Ошибся он, ошиблась Маргарита, почувствовавшая в его душе тень, но не способная рассмотреть ее вблизи.

"Я ошибся… и ты, Мара, ошиблась. Тебе не следовало уезжать… "

– Я ошиблась, – словно вторя его мыслям, повторила Джевана. – Не увидела в тебе Тебя. А пока раздумывала… Ты ведь любишь ее, а не меня. Возможно, когда-то – в Кериче или еще раньше – ты меня желал, но это время прошло. Кто она?

– Какая разница? – ответил Людвиг. – Женщина… которая смогла убедить меня, что я люблю ее, а хочу тебя.

– А теперь скажи то, о чем ты подумал на самом деле, – попросила Джевана.

Она по-прежнему лежала на спине, нагая и прекрасная, но чувствовалось, что принцесса нисколько не гордится своей воспетой в песнях красотой, точно так же, как не стесняется наготы.

– Я подумал, – Людо решил, что она может знать, тем более, что никому больше он своей тайны рассказать уже просто не успеет. – Я подумал, что пророчества такого рода, как в моем случае, ничем, собственно, неотличимы от проклятий. Был проклят Хальдеберд, и избранником судьбы – ее орудием – оказался я. И чем же стала для меня эта избранность? Уж не проклятием ли?

– Я тоже являюсь частью пророчества… – легкие слова, словно шепот или звук дыхания.

– Но о тебе там ничего не говорилось! – возразил Людо. – Или мне не известен весь текст пророчества?

– Его слова туманны… – Всего лишь намек, но иногда большего и не требуется.

– Заплутал в тумане, – напомнил Голос.

"Туман ее глаз…" – откликнулся Людо, понимая и принимая.

– Когда ты узнала? – спросил он вслух.

– Через два дня после сражения при Кросно, когда до нас дошла весть о гибели Хальдеберда.

– Ты умеешь смотреть? – предположение отнюдь не казалось невероятным. Напротив, если и есть еще в мире люди способные смотреть, то искать их следует на севере.

– Умею, – неожиданно Джевана села. Движение было стремительное – почти мгновенная смена поз – но настолько плавное и естественное, что Людвиг на него никак не отреагировал. Увидел, но не понял, а когда понял, было поздно реагировать. А на подсознательном уровне, там, где властвуют вбитые намертво боевые навыки, "и травинка не шелохнулась".

– Умею, – сказала Джевана. – Смотрела, гадала на рунах, ворожила над вересковым дымом… Я вплетена в этот узор словно нить, и моя судьба пересекается с твоей…