Серебро ночи. Примум. Книга 1

Камеристка принесла шкатулку, и Агнесс открыла ее. В ней лежали колье и серьги с такими же синими камнями, как глаза Амирель.

– Примите эту шкатулочку в знак моей искренней признательности, великая целительница! – со слезами на глазах сказала Агнесс. – Это сапфиры, они будут подчеркивать вашу несравненную красоту.

Смущенная Амирель была вынуждена принять их под одобрительными взглядами прислуги. Отправив всех посторонних из комнаты, Агнесс попросила Амирель сесть поближе и произнесла:

– Вы, наверное, недоумеваете по поводу моих с вашим мужем отношений…

– Что вы, – поспешила отказаться Амирель, – я ничего об этом не думаю. Феррун никогда не давал мне поводов для ревности. – Говорить о том, что он ей безразличен, не собиралась.

– Но я все равно должна вам о них сказать, чтобы в будущем между вами не было никаких недоразумений, – твердо сказала хозяйка дома. – Просто Феррун вырос в замке графа Контрарио, где я была экономкой.

– Да, он мне говорил об этом, – Амирель неудобно было выслушивать эти откровения, но и как избежать их, она не знала. – Он упоминал и ваше имя, но не говорил, кто вы.

– Конечно, не говорил, – грустно призналась Агнесс, – потому что честным женщинам такие вещи не говорят. Я была любовницей графа. Он мучил меня, истязал, вот, наверное, оттого я так тяжело и рожала. Но то, что я смогла зачать, уже чудо. Наверное, потому что Феррун меня лечил от крысиных укусов, ну и все остальное подлечил попутно.

– Да, когда я вас лечила, то поняла, что вас мучили, и мучили длительное время. Но все спайки, оставшиеся после травм, я убрала, так что следующие роды пройдут для вас достаточно легко.

– Да? – Агнесс радостно встрепенулась, но, вспомнив, что нескио может и не вернуться с поля боя, снова потухла и вернулась к рассказу о прошлом: – Так вот, Феррун бродил по дымоходам замка и тайком подглядывал за его жителями. В общем, он знал обо всех нас больше, чем мы знали друг о друге, да и сами о себе.

– Вот как? – Амирель ужаснулась, примерив это на себя. – Вот ведь несносный мальчишка! Подглядывать за ничего не подозревающими людьми – подлость!

Агнесс слабо махнула рукой, отрицая это обвинение.

– Он просто не понимал, что хорошо и что плохо. Он так развлекался, ведь больше в замке ему делать было нечего. Рос он один, без должного пригляда, грани между добром и злом для него нет. Вот поэтому он вчера и сказал, что слишком хорошо меня знает. Он и в самом деле видел меня с графом. Мне ужасно стыдно, но что поделаешь?

Они проговорили еще несколько часов, вспоминая свое прошлое, откровенно рассказывая друг другу то, что их смущало и волновало, пока Амирель не велела Агнесс хорошенько поесть и поспать, пообещав, что придет навестить ее завтра утром перед отъездом.

Трапезничала она в одиночестве в малой столовой, что было непривычно и неудобно. Разложенные перед ней серебряные приборы, множество перемен блюд и безудержное стремление прислуги угодить смущали ее отчаянно. Поев, она вышла из столовой и тут же наткнулась на стоявшего возле дверей мажордома. Одышка мучила его еще сильнее, чем прежде, поэтому он вынужден был несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем начать разговор.

Не дожидаясь, когда он полностью восстановит дыхание, Амирель приложила руку к его оголенной шее. Вздрогнув, он замер, потом вдохнул полной грудью и благодарно расцвел, низко поклонившись.

– Благодарю вас! Вы знаете, я даже не помню, когда мог так легко дышать, наверное, только в юности. Нет, вы в самом деле настоящая волшебница!

– А меня за это не сожгут на костре? – лукаво поинтересовалась она.

– Что вы! – воспротивился он. – У нас вот уже лет сто никого не сжигали на кострах! Кто это вам сказал?

– Да тот ваш жрец, что собирался хоронить госпожу Агнесс заживо.

Дворецкий пренебрежительно сморщил нос.

– А это не жрец, это наш священник. Теперь, когда наш господин потерял свой титул, женившись на нашей госпоже, отец Арминий должен покинуть нас, поскольку у простолюдинов нет права иметь своих священников. Но отец Арминий не желает расставаться с таким теплым местечком и никуда не уходит, он же не дурак, где-то обосновываться заново, когда здесь у него и хороший дом, и приличное содержание. По сути, он священник без церкви, и прав что-либо разрешать или запрещать у него нет. Наш господин не гонит его только потому, что не знает, как он тут чудит. Но чем вы хотите заняться в этот ненастный вечер?

Амирель не думала, чтоб вечер был ненастным – легкий ветер и редкий пролетающий снег были для нее, уроженки суровой северной страны, скорее, осенней погодой, чем зимней.

– Может быть, у вас есть что-нибудь почитать? – спросила она. – Хорошо бы что-то из истории Терминуса, а то Феррун смеялся над нашими книгами, говорил, что в них одно вранье. Мне хочется сравнить, что я прочла у себя, с тем, что написано у вас.