Серебро ночи. Секундо. Книга 3

В чистой горнице, обставленной самодельной мебелью, напомнившей Амирель отчий дом, хозяйка показала неожиданной покупательнице пару окороков, яйца и караваи ржаного хлеба.

– Это все на продажу. Я думала завтра везти все в Говербург, хоть и страшновато мне детей одних оставлять, да и за себя опасаюсь. Два года назад брат с невесткой так же товар на продажу повезли, да и сгинули. Их дети на мне остались. Теперь еще и мужа забрали какие-то канавы рыть. А я боюсь, одна не сдюжу. Тяжело.

Амирель, отвернувшись от нее, развязала свой кошель и отсчитала двадцать золотых. Больше давать побоялась – узнает кто, что в крестьянской семье такие деньжищи, ограбят непременно. Да еще и самих в живых не оставят. Подала их хозяйке со словами:

– Это вам в помощь. И за продукты. У вас есть мешок для них?

Женщина испуганно замерла, глядя на золото. Потом медленно перевела взгляд на Амирель, увидела ее лицо, глаза и чуть было не повалилась на колени.

– Спасибо, благодетельница! А я и не верила, что в стране впрямь появилась заступница народа с синими глазами, думала, врут все от тоски! – И отчаянно взмолилась: – Будьте нашей королевой, заклинаю вас! – вытирая рукавом влажные от слез щеки.

– Вы обо всем забудете, как только мы уедем, – строго произнесла донельзя смущенная девушка. – Будете помнить только про деньги. Но их вам оставил брат перед отъездом.

Крестьянка покорно кивала, со священным восторгом взирая на Амирель. Уложив продукты в поданный хозяйкой мешок, девушка вышла из дому. Щеки у нее пытали от стыда. Ну, какая из нее королева? Откуда по стране пошли эти нелепые выдумки?

Выйдя из дома, снова увидела сидевшую на земле девочку. Дети дразнили ее, прыгая вокруг и крича:

– Уродка, уродка, тебя и замуж-то никто не возьмет, тебя только бродячие циркачи за деньги показывать будут!

Хозяйка, шедшая за Амирель, сердито цыкнула на них:

– Хватит, бесстыжие! – и огорченно сказала девушке: – В самом деле, малышка не виновата, но уж лучше бы она умерла тогда. Как ей жить, не понимаю. Пока я ее кормлю, но что с ней будет дальше, когда подрастет? У нее ведь даже руки не слушаются.

Для Амирель это стало последней каплей. Она сунула продукты все так же сидевшему верхом на Агфе Ферруну и решительно сказала хозяйке:

– Давайте отнесем ее в дом, я посмотрю, чем можно помочь.

– Ты сдурела? – Феррун взвился от негодования, но Амирель жестко ответила:

– Не хочешь помогать, так хоть не мешай!

– Нам некогда здесь валандаться, как ты этого не понимаешь! – сердито прикрикнул он, но Амирель упрямо пошла обратно за крестьянкой, уже подхватившей малышку на руки.

Девочка смотрела на мать с такой тоской, что от сочувствия у Амирель на глазах появились слезы. Сердито выговорив себе, что слезы ей не помощники, она принялась осматривать ребенка. У нее был поврежден позвоночник и неправильно срослись ручки и ножки.

Уложив ребенка на топчан, Амирель принялась за лечение, но скоро поняла, что сил у нее не хватит – слишком много было повреждений на детском тельце. Позвать на помощь Ферруна? Но он и без того недоволен ее самовольством.

У нее уже все плыло перед газами, но она, упрямо закусив губу, сращивала кость за костью.

– Что, решила от истощения помереть? – раздался за спиной язвительный голос.

Амирель с укором посмотрела на мужа. Малышка, до этого времени молчавшая, вдруг ясно сказала:

– Мама! – и крестьянка, вздрогнув, залилась слезами.

Феррун вскинул руки вверх, будто на что-то жалуясь небесам, и хмуро предложил:

– Ладно, передохни, теперь я.

Амирель обессиленно упала на стоявший подле топчана табурет, а Феррун принялся водить руками вдоль еще не поправленных костей девчушки. Минут через десять оторвался и приказал жене:

– Передохнула? Проверяй, все или нужно сделать что-то еще. Мне детей лечить не доводилось. Вот раненых – да. Но то взрослые мужчины, а тут все мелкое такое, не понимаю, что верно делаю, а что нет.

Амирель торопливо проверила, все ли в порядке. Вроде они все сделали правильно.

– Девочка здорова, – сказала она, схватив ковш с водой и большими глотками выпивая воду. – Но она еще где-то с год будет выправляться, поэтому никакой тяжелой работой ее не нагружайте. И не позволяйте детям ее дразнить. Хотя об этом я им скажу сама.

Она вместе с Ферруном вышла к детям и строго сказала:

– Ваша сестра поправилась. И она будет куда красивее и умнее вас, поэтому не смейте больше ее дразнить!

Старшая девочка прищурилась и насмешливо сказала:

– И что, она замуж за богатея выйдет? – в ее голосе явственно сквозило недоверие и зависть.

Феррун откинул с головы капюшон, открывая лицо, и склонился над ней.

– Она выйдет замуж за хорошего человека, который будет ее любить и беречь, ясно? А ты будешь беречь ее, пока она не вырастет, и только тогда найдешь свое счастье. Но если и дальше будешь злобствовать, станешь несчастной на всю жизнь.

Девчонка завороженно смотрела в его глаза и кивала в такт словам растрепанной головой.

Он снова накинул капюшон на голову, скрывая лицо, и одним прыжком, не касаясь стремян, взлетел на Агфе.

– Давай быстрее, – приказал он Амирель, – мы потеряли уйму времени!