Серебром и солнцем (СИ)

«Избранный должен пройти назначенный ему путь. И не Арденсу, породившему Макту и его детей, мешать ему!» – он пытался убедить себя. Но громкие слова утратили волшебное действие. Он сомневался… Он метался. Кем назовут его потомки? Может быть, изменником, погубившим страну? – Нет, такая слава, скорее, достанется его преемнику, хоты начало разрушению положил он, Филипп Латэ…

Не постучавшись, вампирша бесшумно отворила дверь часовни.

- Проходи, Мира. – Латэ улыбнулся. Мира кивнула, но по своему обыкновению осталась стоять на пороге.

- Проходи, - резче потребовал он тогда. Ему нужно было видеть лицо собеседницы.

Вампирша неслышно отступила от входа - и через мгновение сидела на скамье рядом с ним. За годы питания неживой кровью она ничуть не растеряла способности carere morte, и это немало радовало Латэ. Мире следует сохранить как можно больше вампирского, что бы ни говорили учёные о возможности исцеления для неё. Только бессмертная способна выполнить задачу, которую судьба поставила перед ней.

- Краус сказал, ты закончила работу, - начал он.

- Да, - со смешной робостью вампирша протянула ему толстую тетрадь. – Вот последняя. Здесь те, кого обратила я, и их пути. Конечно, здесь почти нет имён, но вполне достаточно… чтобы запомнить всех навсегда.

- Хорошо, - Латэ принял тетрадь и быстро перелистал её. Мира торопливо кивнула, побарабанила по скамье пальцами. Решившись, спросила:

- Как вы позволили мне посвящение, зная о моём прошлом? Эти две тысячи жизней, - вампирша не отводила взгляда от тетради в его руках, - что, теперь будут… забыты?

- Ты будешь их помнить, - утвердительно сказал Латэ, но Мира сочла нужным ответить, словно это был вопрос:

- Да, буду.

- Две тысячи жизней за одну, - он помолчал, пожевал губами. - Так пусть эта одна теперь послужит великому делу изгнания Бездны! Помни всех, - он не смотрел на её тетради, - всех, кто сгинул в твоей пустоте! Их так много… Теперь у тебя один путь, Мира: верная служба ордену, пока не кончится твоя вечность, и уж потом люди решат, будешь ли ты достойна прощения!

Вампирша опустила голову, и Латэ отметил: её раскаяние искренне.

- Ты оправдываешь своё имя, Удивительная, - тихо сказал он. - Ты знаешь, что единственная из всех carere morte способна проходить покров? Лиру Диос нельзя считать вампиром, она и сейчас чужда проклятию, а ты… - он помолчал. – Покров накладывается словами, есть особая ритуальная формула и её содержание триста лет было неизменно. «По слову моему встань непреодолимой преградой перед Бездной, ведомой carere vitae, доколе не истребится проклятие Макты…» - этих слов было довольно, чтобы не пускать на территорию ордена все роды бессмертных. Все, кроме тебя.

- Что же во мне особенного? - несмело спросила Мира.

- Я полагаю, всё потому, что ты, тридцатилетняя carere morte, до сих пор чужда Бездне и противишься ей. Покров не распознал в тебе носительницу пустоты, ты – нелюбимое дитя Макты. Странность твоя и счастье, Мира, в том, что будучи вампиром ты ухитрилась не потерять качеств человека. Обычно ваши сильнейшие, старейшие предпочитают именоваться богами, ты же, как и они, подчинила себе проклятие, но не полюбила его. Цитадель ордена не увидела в тебе carere vitae. Ты исцелена, насколько это возможно для carere morte, и для этих стен ты - не «истинный вампир». Здесь ты человек, как все мы... А если принять, что дар способен исцелять carere morte, - тише, заговорщическим тоном добавил он, - получается, охотники убивают людей, а не пародии на людей, для которых нет возврата. Тогда, как ни цинично это звучит, на счету некоторых из нас не меньше отнятых жизней, чем на твоём. Я с тобой тягаться не смею, но вот Марк Тэго догонит тебя лет через пять. Так кто возразит, что твоё посвящение невозможно?

Мира молчала. Она только всё смотрела на Латэ: удивлённо, испуганно, поражённо… долго. Губы вампирши дрожали, она хотела что-то сказать.

- Говори, - нетерпеливо потребовал он.

- Нет, ничего.

- Что ты хочешь спросить? Через час твоё посвящение и между нами не должно быть недоговорённостей. Спрашивай.

- В пятьдесят шестом году я и мои друзья впервые осмелились напасть на группу охотников. Мы убили троих, и недавно я вспомнила имя одной охотницы: Паулина, – Мира опять опустила голову. - Я помню, на собрании, посвящённом моей судьбе в ордене, Аспер выкрикивал имена и фамилии тех охотников, которых я убила. Я помню, он крикнул: Паулина Латэ. Кем она была вам? Она была совсем молоденькой... Дочь? Сестра?

- Племянница, - он обнаружил, что впервые сказал это без сухости, с теплотой. – Это случилось всего через два месяца после её посвящения.

- Мне жаль… - вампирша вовремя остановилась. – Нет, вру. Не жаль: тогда я не знала, чем моя месть обернётся в дальнейшем. Но непонятно: почему вы так печётесь обо мне, убийце дорогого вам человека? Моё посвящение - это… ваша месть?