Серебром и солнцем (СИ)

- Придется, - опять замороженная улыбка, напоминающая оскал владыки вампиров, такая странная, ужасающая на живом лице молодого главы ордена. Винсент содрогается: неужели, война уже началась... и растушевала краски, размыла черты противников, сделав их единой серо-стальной смертоносной машиной? - Но к тому времени, когда придется, жертв будет уже немало, Линтер, и эти затерются в сонме прочих...

- Избранный?! - тьма впереди заволновалась, заклубилась, переплетая полосы и струи тени. - Значит, главе ордена уже известно имя избранного?!

- Это он тебе скажет, если ты согласишься... - заторопился Винсент. А тьма выплеснулась из чащобы, перекрученные щупальца потянулись к нему. ''Хорошо, что я не знаю имя избранного,'' - подумал он, но больше уже ничего не успел. Жгучая боль, точно по венам пустили воду из Источника… Он не удержался от крика.

«Твоё проклятие часть меня. Бесполезно сопротивляться», - спокойный голос Макты.

''Я знаю не больше того, что сказал тебе! Отпусти!'' - но смешок старейшего вампира ледяными болезненными иглами вонзился в мозг:

''Твоя хозяйка знает''. -

Первый уже шёл… невидимым коридором, соединяющим раба со своей создательницей.

«Не тронь её! Не она отправила меня следить за тобой... Это орден... И я сам!»

Суть их разговора стала уже не важна. Он весь переполнился ужасом за Миру, которую своим сопровождением Первого, сам того не осознавая, подвергал страшной опасности. А Старейший продолжал продвигаться к Мире. Винсент пытался преграждать ему дорогу, но это было так же нелепо, как заступать путь огню в сухом лесу. В теле, поддерживаемом лишь проклятием, хозяином был Макта.

Винсент пытался вызвать Первого на разговор... Бесполезно! Макта уже перешёл черту, дальше которой сам Винсент не мог заглянуть. Различим стал образ Миры, а петляющая нить пути вытянулась в короткую струну. Последние шаги, и поток мыслей и чувств хозяйки накрыл Винсента с головой. Сам он не мог бы услышать их, но сейчас Первый позволил ему это. Макта настаивал, чтобы Винсент слушал это! Старейший тянул к златовласой вампирше пальцы…

«Не тронь её! - Винсент осёкся, поняв, что обращается не к тому. – Мира! Мира, беги от него!»

Она поняла, кто зовёт её, вздрогнула, заозиралась. Юноша едва выпутался из сетей её воспоминаний. Главным образом каждого из них был он, Винсент, главной эмоцией – её, Миры, вина и боль. Винсент поймал взгляд вампирши: умоляющий и робкий. Она увидела его – через сотню миль, их разделяющую. Но что сказать ей? Куда «беги!»? Разве можно сбежать от своего проклятия? - и Винсент снова кричал, молил Первого:

- Не трогай её! Не убивай её! Они ни при чём, совсем ни при чём! Она давно закрыла путь ко мне. Оставь её! - и нечленораздельный вопль: Старейший уже коснулся проклятия Миры… Коснулся и дёрнулся назад, точно обжёгшись.

«Она охотница? Охотница и вампирша… - интересно».

Винсент горячо поблагодарил Латэ, когда-то настоявшего на посвящении Миры в орден. Защита охотников, конечно, не была непреодолимой преградой для Старейшего, но она остановила его на некоторое время.

- Оставь её, – Винсент постарался говорить спокойно. – Она упрямая, как ты. Она хорошая… Она ищет дар, так что ж? Она никому не даст уничтожить его и не даст загрязнить его вампирским проклятием. Однажды дар вернётся к тебе, и Мира приближает этот день своими усилиями. Оставь её!

Внял ли Старейший его словам или просто поленился ломать защиту охотницы-вампирши, но Макта отступил. Мгновение – и они оба стояли в чёрном ночном лесу: закутанный в алую мантию древний вампир, всесильный, но более всего жаждущий небытия, и хрупкая марионетка, в щегольском светлом костюме так похожая на статуэтку и такая же пустая внутри.

- Ты странная кукла, - заметил Макта. – Беспокоишься о хозяйке, но это не её страх, и даже не тревога куклы за то, что смерть кукловода перережет ниточки марионетки.

- Мира - родная мне кровь ещё по смертной жизни. Что странного в моём страхе?

Макта подошёл ближе. Винсент невольно отступил от его слепых и проницательных глаз.

Не только по указке ордена ты шёл за мной столько лет. Зачем же, дитя души моей дочери? - смилостивился Первый. – Какие ответы ищешь ты для себя?

Винсент опустил глаза. Выходка Макты выбила его из привычного покойного состояния. Сердце бешено колотилось, ноги стали ватными. Он всё не мог поверить, что под ним не разверзлась пропасть, ведь он уже был готов лететь в неё… «Мира, я же мог погубить тебя!» -

- Я нашёл все ответы. Только что.

Опять игра теней… или Макта мудро улыбнулся? -

- Тогда иди… дитя души моей дочери.