Серебром и солнцем (СИ)

- Огромное... - Дэви засмеялся - зло и в то же время странно легко. Теперь все ясно: кровь Хортора - не отца и не брата - его собственная. Годы пустой, как он сам думал, вечности, не были воистину пустыми. Все это время перед ним сохранялся ход в вечность смертных. Госпожа Жизнь оказалась куда милосердней к владыке вампиров, чем его Госпожа - Бездна.

- Наш сын жив? – глухо спросила Кларисса, когда он отсмеялся. – То есть, я хочу сказать, он остался тогда жив? Как ты узнал?

Дэви начал рассказ, и с каждой новой фразой его голос становился глуше и тише. Он рассказал про запах крови и старые воспоминания, про поединок с главой ордена, внезапно оказавшийся отражением другого, очень старого поединка... и про свою неуместную и спасительную медлительность.

- Значит, вот как, - сказала жена, когда Дэви замолчал. – Глава ордена… Судьба посмеялась над нами, Воланс!

- Я думал, мой рассказ больше тебя огорчит, - пробормотал он, уязвленный её смехом.

Вампирша резко развернулась, взметнув вихрь волос. Они пошли к дому.

- Был один эпизод. Давно. В третье десятилетие моей вечности. На детском празднике у Фаберов я заметила мальчишку лет восьми. Мне показалось тогда, что я окончательно сошла с ума от горя… Он был похож на тебя, как две капли воды, мне показалось, это наш подросший сын. Я бросилась к нему, успела обнять, прошептать какой-то бред – и меня оттащили, как сумасшедшую. Когда я пришла в себя, решила, что ошиблась: ведь прошло уже тридцать лет. Наш сын должен был быть взрослым мужчиной. Теперь же, получается, я могла видеть там, у Фаберов, нашего… внука?

- Возможно.

- Я вспоминаю… Это был мальчишка Переннисов, из Доны.

- Это был он, наш внук. Переннисы! Они воспитали нашего сына, - Дэви помолчал. – Да, несомненно. Мать Карла Хортора до замужества носила фамилию Переннис. Последняя из угасшего рода.

- А ты огорчён сильнее меня. Почему? – они остановились. Клара ласково коснулась щеки Дэви, повернула лицо вампира к себе, чтобы заглянуть в глаза. – Не печалься. Видишь: наш род не угас.

- Не говори так, - он остановился.

- Может быть, этот охотник выживет, и тогда...

- Что тогда? Мы сядем за стол переговоров? Я отпишу ему ''Тень Стража'' по закону кровного родства? Что?! - он сжал кулаки, чувствуя, что внутри опять поднимается до сих пор не прожитая, так и не отпущенная старая ярость. Только теперь она не имела направления и могла выхлестнуться на кого угодно. - Тебе ли говорить о нашем роде? Тебе довольно было лживых слов злобного старика, чтобы поверить в смерть первенца! Ты уже приняла, давно приняла, что наш сын умер в младенчестве! Что же сейчас взволновало тебя? ...Продолжение? Нет у нас продолжения, и не было, мы отреклись от него еще двести лет назад!

Лицо вампирши посерело. Она убрала в муфту руку, которой до сих пор неосознанно гладила то плечо мужа, то его щёку. Они долго молчали, просто шли рядом по тропинке. Дистанция между ними не менялась, но Дэви чувствовал: Клара вновь стремительно отдаляется от него, вновь укрывается в незримом замке из льда и равнодушия.

- Один вопрос, и я уйду, - прошептала она через минуту. - Что ты теперь защищаешь, Дэви? За что борешься?

Зная, что ответа не будет, она печально качнула головой и скрылась среди теней сада. Дэви вскинул голову, ища тонкую серебристую фигурку в небе, но Клара больше не пожелала являться ему. Подождав несколько минут, он возвратился в дом.

Он расположился в прибранной гостиной и велел разжечь камин посильнее. Он протягивал к огню ладони, но не чувствовал и толики тепла. Близилась новая ночь - ночь Бала Карды. Его частица в сердце Лиры Диос ощущала колебания от музыки, грохочущей в зале. Разноцветные облака платьев, свет сотен электрических свечей, вихрь от кружащихся пар, рождающийся в центре зала и тянущийся в небеса. Трепет, волнение, скрываемая злость...

''Нужно сосредоточиться, '' - подумал он. Пора было вернуть себе власть над волей Лиры Диос. Охотница по-прежнему закрывалась от него за серебряным щитом влюбленности, но теперь он знал, как можно обойти эту преграду.

Он вызывал в себе старую ярость, но той не было. Ее вспышка досталась жене, а сейчас Дэви чувствовал лишь пустоту. Пустота... - вот его ответ на последний вопрос Клариссы...

...Макта ударил неожиданно, когда Дэви кружил голову ''лунный'' вальс Бала Карды. Темная фигура Первого заслонила золотисто-серебристый фон Лириных мыслей. В черном тумане заблестели белые глаза-звезды.

- Голос Бездны - мой Глашатай, Дэви, - тихий голос Макты разросся за мгновения до пронзительного крика, ударил по ушам изнутри волной боли. - Оставь ее, она моя!

Дэви негромко вскрикнул, сжал голову, но выгнать Первого был бессилен. Макта и раньше пользовался голосом Бездны как свим рупором, но впервые обращение Старейщего было направлено внутрь, а не вовне.

- Нет! - отчаянно воспротивился он, сжал виски сильнее, готовясь к новой волне, и она пришла. Мысленное море заклокотало, прозрачное небо над ним стало черным туманом с сотней звериных глаз звезд.

- Ты никогда не получишь мою жизнь, Дэви!