Середина земли

Озираясь и прячась за торцами домов, я заглядывал за чужие заборы. Вот пара вымокших сидений в огороде Вована, но не от Карины, а от жигулей, а вот от них же бампер. Приличная стопка резины, накрытая грязной плёнкой. Во дворе Михаила, я не нашёл частей машин, зато вся земля была перерыта, а хлам аккуратно составлен по периметру. Миша жил у самого въезда. Я заглянул в заборную щель, Двор Миши походил на разборку. В бочках для воды лежали зеркала и фары на любой вкус. Ноздри, пепельницы, ручки КПП, педали. Отечественные, японки, европейки, старые и новые.

Я просто представил, сколько это машин и сколько в них могло быть людей. Все они пропали. По одиночке, парами, целыми семьями. И что сделали с ними эти твари не известно до сих пор никому.

Минул полдень. Небо было затянуто, накрапывал дождь.

Я поднялся в очередной раз, но по задворкам. Я не хотел, чтобы меня видел кто-либо. Ни Тихон. Ни баба Галя. Ни Настя. Ни тем более Настя. Я остановился на последнем ушедшем в землю участке, напрочь заросшим сухим колючим бурьяном, что цеплял ноги и драл джинсы не хуже колючей проволоки. Дальше идти я не мог.

На огромном пустыре стояли те самые пятиэтажки. Серые панели, с чёрными от влаги пятнами. Окна без стёкол. Чёрные. Бездонные. За спинами домов, отвесные углы сопок. Каменные. Не живые. Без зелени, без корней. Острые, уродливые. Если долго смотреть в эти острые, как ножи углы. В спуски и подъёмы, образующие жуткие, отвратительные узоры, можно сойти с ума. Нет. Природа создаёт отвесные скалы, бездонные ущелья. Устья рек. Но все они гармоничны. Дожди и ветра не могут создать такого омерзительного зрелища. Это был безумный каменотёс, не знающий никакого человеческого чувства, кроме ужаса и боли.

Я не желал глядеть на эту картину. Не желал всматриваться и искать в сумасшедшем замысле какие-то закономерности или посылы. Но глаза сами, не желали закрываться. Голова не смела повернуться. Ибо, казалось, что стоит моргнуть или перевести взгляд – отвес поменяет свой рисунок. Станет ещё безумнее или, того хуже, зашевелиться. Приблизиться. Окажется у самого носа и поглотит тебя. И ты станешь его частью. Останешься навсегда в нём.

От одной только мысли, у меня подкосились ноги. Я опустился на колени и схватился за торчащий из земли кусок деревянной балки. Я пытался удержаться здесь. И не смотреть. Не смотреть никуда. Только на свои ботинки. Наваждение схлынуло. Сердце забилось медленнее. Дыхание почти нормализовалась, если бы не отвратительный смрад.

Я отпустил спасительную деревяжку, натянул ворот футболки до самых глаз и зажал нос пальцами. Если бы я не сделал этого, то меня бы точно вырвало через пару шагов.

Стараясь фокусироваться на реальных предметах, я двинулся вперёд. Вот алюминиевая банка, вот кусок полиэтиленового пакета, вросший в рыхлую землю. Смутные воспоминания, о ночи возле этих зданий стали возвращаться. Как я и Андрей через силу, превозмогая необъяснимый страх и панику, пытались подойти к порогу. И как Антон спокойно стоял в дверях.

Плотно зажмурившись и глубоко вдохнув, я пробежал то расстояние и оказался на пороге. Дверной проём был покрыт болезной плесенью и каким-то жирным налётом. Даже с зажатым носом, я едва ли мог сдерживать рвотные позывы. Будто меня засунули в помойное ведро головой.

Внутри было совершенно темно. Никакого света не проникало сюда, поэтому мне приходилось ощупывать склизкие заросшие стены руками, чтобы найти дорогу и не упасть.

Глаза понемногу привыкали к темноте и я стал видеть некоторые очертания. Лучше бы мне было оставаться не зрячим. Среди разбитой плитки и луж, под моими ногами кишило полчище тараканов, мокриц и многоножек.

Это был живой ковёр из ползучих тварей и я, невольно стал поднимать ноги, прыгать и едва не упал на штырь.

Ступени в этом подъезде походили на кривые каменные наросты. Перилл не было. Вместо них. Были просто торчащие фрагменты металла, которые могли проткнуть тебя насквозь, стоит только оступиться.

Я сделал шаг вперед, и каменная ступенька осыпалась под моим ботинком. Тошнотворная зловоние, капающая на голову влага, ощущение взгляда на затылке. Насекомые. Роящиеся жирные мухи. Всё приказывало: повернись и беги.

Второй шаг и третий шаг по скользким ступеням. Мне казалось, что из-за наростов и копролитов, лестничный пролёт сужается. Что-то, что свисало с потолка, касалось моих волос и мне пришлось, согнуться. Я шёл почти на четырёх костях, расчищая себе проход голыми руками, отбрасывая мусор, тараканов и разбрызгивая зловонную влагу. Из полуприкрытой сгнившей двери квартиры доносился шорох и шёл пар. Пар от какого-то немыслимо отвратительного варева. Даже запах от вывареваемой брюшины, мерк на этом фоне. На площадке всюду валялся мусор и объедки, облепленные гадким шевелящимся черным слоем насекомых.

Воздух становился всё тяжелее, мерзкие капли, жирной, зловонной воды всё капали и капали мне на голову и плечи.. А стены и пол, казались живыми, из-за копошащихся тараканов, мух, мокриц и опарышей. Но что-то кроме них зашевелилось в темноте. Что-то крупное.