Серьезные отношения

Она сделала шаг назад, не отшатнулась, а просто отошла, продолжая смотреть на него потрясенным взглядом. Наверное, ей удобнее было смотреть на него издалека, потому что она отошла еще на шаг, еще… Потом вдруг вернулась, нет, не вернулась, а просто надела туфли. Она надела их не глядя, потому что по-прежнему смотрела на него. Потом вдруг резко отвернулась и пошла к двери.

Ну сколько можно было идти от кровати до двери в крошечной больничной палате? Секунды две, не больше. Но когда она обернулась снова, уже стоя в дверях, глаза у нее изменились совершенно. Изумление, потрясение, растерянность из них исчезли. Что выражает их угольный блеск, Игорь больше не понимал.

– Вы не забыли, что обещали? – сказала она.

Эти слова прозвучали так, словно она выплеснула ему прямо в лицо ведро холодной воды. Ему показалось, что он сейчас захлебнется.

– Я сегодня же позвоню следователю и заберу заявление.

– Хорошо.

Она кивнула. Дверь палаты неслышно закрылась. Игорю показалось, что это не дверь закрылась за нею, а крышка гроба – над ним.

Часть III

Глава 1

«А вдруг он сейчас придет? Да нет, как же придет? А почему не прийти, вот выпишут его из больницы, он и придет. Но я ведь ему говорю, что сама в больнице уже, зачем же он сюда пойдет?.. Мало ли что ты ему говоришь! Ты хоть что хочешь говори, а он все равно догадается. Он же по твоему лицу как по книжке читает».

Все эти вопросы-ответы Катя произносила под каждый свой шаг по лестнице. Лифт стоял на самом верхнем этаже и не вызывался вниз: наверное, кто-то не закрыл сетчатую дверь. Катя не понимала, как можно не закрыть за собой дверь лифта, зная, что из-за этого людям придется подниматься пешком, да еще по лестнице с бесконечными, как во всех старых московских домах, пролетами.

Но люди здесь были не простые, а московские, и каждый из этих московских людей считал главным себя, а не других, и никого не заботило, как эти другие будут подниматься по лестнице.

Кате немножко даже нравилось думать, что Игорь может неожиданно прийти сюда, в дом у Покровских Ворот, и отругать ее за то, что она до сих пор не в больнице. Бояться, что он рассердится, ей нравилось тоже. Но как только она переставала тешить себя этими приятными мыслями, то сразу понимала, что бояться ей нечего. Не придет он сюда. Просто в очередной раз позвонит по телефону, спросит, как она себя чувствует, что говорят врачи, и успокоит, что на днях он выйдет из больницы, они пойдут в загс и распишутся, может, еще до ее родов успеют.

Игорь уже получил развод – его жена все оформила сама, и очень быстро. Он сообщил об этом Кате сразу и сразу же сказал, что теперь их браку ничто не препятствует. Он был порядочный человек, ей просто сказочно повезло, что она забеременела именно от такого мужчины. Будь Игорь другой, все и было бы в ее жизни по-другому. Какой там загс! И ребенка бы не признал, и денег не давал бы. Сказал бы: твои, мол, проблемы, я тебя не просил беременеть, сама заварила кашу, сама теперь и расхлебывай. Сколько таких случаев, из ее ростовских подружек у половины так.

Катя остановилась на площадке между третим и четвертым этажом, прислонилась к стене и отдышалась. Подниматься было тяжело, но на сердце у нее было еще тяжелее – как от самого тяжелого обмана. Хотя ни Игорь ее не обманывал, ни она его. Она ему понравилась, он ее захотел, и она дала ему все, чего он хотел от нее, потому что такому мужчине вообще трудно отказать, и уж тем более не ей это делать. И если он ее не бросит, то она и дальше ни в чем не будет ему отказывать, потому что хочет, чтобы ему во всем было хорошо, а чего же ей еще для него хотеть, ведь он отец ее ребенка.

Это очень много, жить с порядочным мужчиной, который отец твоего ребенка.

Но о том, как она будет с ним жить, Катя старалась пока не думать. Вот выйдет Игорь из больницы, тогда все и решится. Вернее, все и станет так, как он решит. А пока ей надо купить, что потребуется для ребенка. Потому что Новый год на носу, через неделю, и роды на носу, притом буквально – живот уже такой огромный, что самой страшновато становится.

Игорь давно дал ей деньги на детское приданое. Это, кроме тех денег, которые казались Кате огромными и которые он давал ей просто на жизнь, а она откладывала, потому что – какую же это жизнь надо вести, чтобы столько потратить? Откладывала-откладывала, а детские вещи так до сих пор и не купила. Глупое суеверие! Вот бабушка старый человек, а ни в какие эти забабоны не верит.

– Как же нам было заранее детское не готовить? – объясняла она, когда маленькая Катя просила ее рассказать о старых временах. – Это теперь все в магазинах есть, а тогда ничего не было, ситчик на пеленки и то не купишь. И мало ткань купить, еще пошить из нее надо было: распашонки, чепчики, косыночки. Я и не знаю, откуда теперь примета эта взялась, чтоб прежде родов ничего не покупать.