Серьезные отношения

Вошедший не ответил. Игорю стало стыдно: как он может задавать такие глупые детские вопросы, разве настоящий волшебник должен на них отвечать?! Голова у него кружилась, фигура в красной шубе колебалась в полумраке комнаты, Игорь завороженно следил за этими колебаниями… И все-таки пропустил момент, когда Санта-Клаус подошел к его кровати и что-то положил у него в ногах. Но он подходил к кровати, точно подходил! Иначе откуда взялся переливающийся золотыми звездами сверток на одеяле? Игорь почувствовал у себя на ногах тяжесть этого свертка, сел на кровати, протянул руку… Пока он разворачивал хрустящую бумагу, щурясь от сияния звезд, пока вытаскивал из этого сияния пожарную машину – алую, огромную, с выдвигающейся лестницей и резервуаром для воды! – дверь легонько хлопнула. Игорь вздрогнул, поднял взгляд – Санта-Клауса в комнате не было. Только живая тяжесть пожарной машины доказывала его недавнее присутствие.

Ни на следующий день, ни через год, ни через много лет Игорь не спросил родителей, кто принес ему этот подарок. Конечно, он понимал, что на территорию посольства не мог пройти посторонний, но… Но видение Санта-Клауса в предновогодней тишине было так реально, что вся остальная реальность, которую он узнал впоследствии, не могла с ним сравниться.

– Вы медсестра? – хрипловатым голосом повторил Игорь.

– Нет. Я Галина Александровна Иванцова.

С таким же успехом она могла назваться Санта-Клаусом – ее имя ничего ему не сказало. Но ему понравилось, что она назвалась так длинно: с каждым звуком ее голоса боль улетучивалась из его головы. Впрочем, наверное, дело было не в голосе, а в ледяном пузыре, который он послушно придерживал у себя на лбу.

– Очень приятно.

Ему в самом деле было приятно. Лед холодил кожу.

– Вы можете со мной поговорить?

– Конечно. Я что, похож на покойника?

– Не очень, – засмеялась она.

– Значит, могу с вами поговорить. О чем?

– О моем муже.

И тут он понял, зачем она назвала свое имя! Лучше бы ему этого не понимать… Волшебное сияние, неясное колебание воздуха мгновенно исчезли. Но боль исчезла тоже. В голове было теперь так ясно, как не было уже месяца три или даже больше. Так ясно было у него в голове до той дурацкой драки. Нет, еще раньше – когда не было в его жизни смутной тоски и ничем не оправданного недовольства собою.

Игорь снял ледяной сверток со лба и положил на тумбочку.

– Об Иванцове Николае Ивановиче? – усмехнулся он. – А вы уверены, что я хочу о нем говорить?

– Уверена, что не хотите.

– И правильно уверены. Не хочу.

Если он не хотел говорить с женщиной, с которой прожил семь лет, и с женщиной, которая ждала от него ребенка, не хотел говорить с ними о том, что было жизненно важно, то с какого перепугу он захотел бы говорить о человеке, с которым его не связывало ничего, кроме холодной ненависти? Да еще говорить о нем с женщиной, которую видел первый и последний раз в жизни!

– А что бы вы хотели, – спросила эта женщина, – за то, чтобы никогда больше о нем не говорить?

Игорь посмотрел ей в глаза тем взглядом, от которого, как ему однажды сказала секретарша, холодели не только подчиненные, но даже конкуренты. Впрочем, возможно, секретарша ошибалась. Во всяком случае, эта Галина Александровна Иванцова даже в лице не изменилась. Глаза у нее были ярко-черные, о них можно было обжечься, как об угли. И этими своими блестящими угольками она смотрела на него без всякого страха, даже насмешливо.

Это почему-то показалось Игорю таким обидным, что он чуть не шмыгнул носом, как в детстве. Но вовремя опомнился: да что это с ним сегодня?!

«За три месяца на койке и она бы носом зашмыгала», – сердито подумал он.

Неизвестно, что было бы с нею за три месяца на больничной койке, но сейчас она не шмыгала носом, а ждала ответа на прямо поставленный вопрос.

– Чтобы никогда больше не говорить о господине Иванцове, – четко и раздельно произнес Игорь, – я хочу, чтобы он оказался за решеткой, где ему самое место. И он там окажется, можете не сомневаться.

Четкость и раздельность его слов подействовала на нее не больше, чем его холодный взгляд. Понятно было, что непреодолимых препятствий для нее не существует. Игорь знал таких женщин – в бизнесе они все были такие.

«Ну так пусть узнает, что до сих пор ошибалась», – подумал он.

И сразу понял, что она прочитала эти слова у него на лице так же ясно, как если бы он произнес их вслух. Ее брови на мгновение сдвинулись, между ними появилась тоненькая морщинка. Но, во-первых, это длилось действительно мгновение, не больше, а во-вторых, это была лишь морщинка заботы. Похоже, Галина Александровна была так же бесстрашна, как проницательна.

– Это ваше окончательное решение? – спросила она.

– Как ни жаль отказывать красивой женщине, но – да.

– Красивой женщине? – быстро переспросила она.

– Конечно. Вы, безусловно, красивая женщина. – Черт знает что он плел! Никогда бы не подумал, что посттравматический синдром может проявляться так причудливо! – За благосклонность красивой женщины можно, конечно, многое сделать, но…

– Но – что?