Сергей Бондарчук. Лента жизни

Думаю, что Сергея Фёдоровича поразили не только портрет и романтическая красота Ирины, но и её знания в области живописи. Ведь она закончила искусствоведческое отделение МГУ им. Ломоносова. Ирина Константиновна родилась в Туле, как она рассказывает, в «маленькой семье», в которой были мама, папа, бабушка и она. Родители девочки были научными работниками. О сцене Ирина не думала, поступила в МГУ и считалась там одной из первых красавиц. Именно в университете она познакомилась с Алексеем Аджубеем (тем самым, который станет затем зятем Никиты Хрущева) и стала его гражданской женой. В 1952 году молодые вместе подались в Школу-студию МХАТ, но во время учёбы у них что-то не заладилось, и они расстались. Аджубей из Студии ушёл, а Скобцева осталась (она училась на одном курсе с Игорем Квашой, Галиной Волчек и Леонидом Броневым). Когда в 1954 году Сергей Юткевич задумал снимать «Отелло», один из его ассистентов обнаружил в Студии Скобцеву и пригласил её на эпизодическую роль Бьянки. Однако режиссёр утвердил её на роль Дездемоны. После того как Полю Робсону, знаменитому американскому актёру и певцу, выдающемуся исполнителю роли Отелло, власти США отказали в выездной визе в СССР, Юткевич без кинопроб решил поручить Бондарчуку создание образа венецианского мавра в новой экранизации трагедии Шекспира «Отелло», замысел которой вынашивал без малого двадцать лет. О том периоде Бондарчук вспоминает: «Я познакомился с творчеством многих исполнителей этой роли: Бербеджа, Мочалова, Сальвини, Остужева, с режиссёрской разработкой Станиславского. Меня волновали бесчисленные суждения о венецианском мавре: и полемически острые, и философски уравновешенные. Этот путь я проделал вместе с добрым и умным режиссёром Сергеем Юткевичем! Сложившиеся обстоятельства создали в репетиционный, а потом в съёмочный период атмосферу необыкновенно творческой работы. Школу актёрской подготовки я прошёл у Савченко. Юткевич же показал великий пример настоящей режиссуры». Юткевич писал: «Полуторамесячный период предварительных репетиций ушёл прежде всего на определение кульминационных моментов жизни каждого образа. С исполнителями главных ролей мы не только проделали всё то, что так необходимо в так называемом застольном периоде, но после оговаривания, обдумывания и фантазирования всё свое творческое внимание сосредоточили на “пиках”, высших точках каждой роли… Надо было подчинить весь производственный план процессу вызревания роли у актёра… И нам удалось проделать этот опыт, мы снимали фильм в последовательности шекспировских сцен, нарушив её только один раз… Этот метод последовательной съёмки чрезвычайно облегчил творческий процесс актёрской игры. Шаг за шагом, кадр за кадром, по мере развития трагедии, органически “входили”, “врастали” актёры в образы, не совершая никакого насилия над сложным процессом “жизни человеческого духа”, и поэтому те кульминационные сцены, которые так страшили нас вначале, доставили нам в конце лишь творческую радость». Ирина Скобцева вспомнила, как во время подготовки к съёмкам «Отелло» Сергей читал ей нотации: «Поучиться надо. Театр – это театр, а кино – это кино. Даю вам неделю на то, чтобы всё обдумать!» Бондарчук говорил впоследствии о своём герое: «Отелло велик тем, что принадлежит к общему человеческому братству. Обнажить это человеческое начало, освободив при этом образ от псевдоромантических наслоений, и есть задача актёра. И я сознательно стремился снять Отелло с котурнов, сделать его до земного земным». Вспомним сцену из фильма, когда Отелло торопится встретить свою возлюбленную. Словно на крыльях, легко взбегает он по крутым ступеням лестницы. «О воин мой прекрасный!» – восклицает, обнимает Дездемону и на глазах у своего воинства целует. Отелло Бондарчука не умеет скрывать свои чувства и не стремится к этому. Он не боится показаться в глазах своих сподвижников слабым, мягким, женолюбивым. Для него любовь – такое же естественное и святое чувство, как защита интересов Республики. Но в этой сцене Бондарчук подчёркивает важное качество Отелло-человека. Как воин, как профессиональный полководец он служит Венеции и, не страшась, готов при встрече разбить турок. Но как человек он понимает, что война – это тоже хаос, которому он является противником. «Войне конец, и потонули турки!» — в этом возгласе Бондарчук передаёт сразу множество оттенков чувства облегчения. Турецкие корабли разметала по морю и разбила буря. Войны не будет. Дездемона рядом. Что может быть прекраснее любви? Ненависть к войне, к хаосу, к силам зла, убивающим в человеке человеческое, противное природе, Бондарчук пронесёт через всё своё творчество.