Сергей Корельский

Просто в моём счастливом мире слезам не было места и повода. Были горькие слёзы обиды, когда по приказу молодого графа вассалы вышли в стремительный бросок на побережье, где пираты атаковали две рыбацких деревни. Меня не взяли, в отличие от этих двух пятнадцатилетних болванов, Тома и Джоя, моих старших братьев. Отец, положив мне руку на плечо, твёрдо сказал: «Кто-то из мужчин должен остаться охранять дом, сынок…» Мне от этих слов было не легче. Это были слёзы обиды, обиды волчонка, у которого отобрали по закону положенный кусок добычи… и славы… Эти слёзы, пролитые полгода назад, были последними слезами моего спокойного и мирного детства…

Наказания? Это вообще не в счёт. Меня очень редко наказывали – только в тех случаях, когда наши с друзьями забавы становились опасны для нас самих… или для окружающих. Тогда отец, выслушав жалобы кого-нибудь из слуг, осматривал нашу троицу сверху вниз, тяжёлым взглядом. И отрывисто, без всяких интонаций, объявлял вердикт: «На конюшню – все трое!». В нашей семье разницы подходов в вопросах воспитания между собственными сыновьями и детьми слуг, внешне во всяком случае, не делалось. Потом - конюшня… Полумрак и запах сена, лёгкий холодок в животе… Конюх Седрик, выслушивающий наши сбивчивые объяснения… Вытащенная из угла на середину тяжёлая деревянная лавка… Вожжи, снятые со стены. Тут уж – сжать зубы и терпеть! Ни стонов, ни слёз! Одну-две случайных, помимо воли выкатившихся из глаз слезинки старый конюх тактично не заметит. Зато, - поистине благородный человек, - на вопрос отца потом сухо ответит: «Ваш сын вёл себя достойно». И мои уши, для которых эти слова вовсе не были предназначены, побагровеют, словно от незаслуженной похвалы…

Теперь я знал, что слёз во мне гораздо больше, чем в сотне плаксивых девчонок и молодых вдов. Они безостановочно лились из меня… хватило бы пары ласковых слов, чтобы остановить этот безудержный поток. Эти слова сказать было некому…

Колдун меня вызвал вскоре – не помню уже, на какой день. Он объяснил, что пришёл, чтобы выучить из меня великого мага. У меня уже не было сил смеяться или плакать. У меня уже не было сил плюнуть ему в лицо. Коротко, используя неподобающие для юного дворянина слова, я объяснил, как ему следует поступить со своими планами. После этого развернулся и ушёл. Он не сделал попытки меня удержать.

Смерть не приходила - и я потихоньку начал возвращаться к жизни. Жить не хотелось – но разве у меня был выбор?

Мне нужно было что-то есть. Проблема решилась просто – каждое утро на полке в кухне появлялись кувшин с молоком, большой кусок сыра, полкаравая хлеба – свежего и теплого, будто только что из печи. Я научился варить себе немудрёные похлёбки, а когда выяснил, что продукты не портятся, стал варить сразу большой котелок, на неделю.

Я снова начал играть, хотя прежние детские игры – без приятелей, без верного щенка, - больше не приносили мне радости. Я продолжал упражняться с луком и мечом – хотя и не думал, что эти навыки мне когда-либо пригодятся.

В мои немногочисленные обязанности входило готовить еду колдуну. Это была отвратительная на вид похлёбка из каких то неизвестных мне злаков, которые он выдавал мне в тугих шёлковых мешочках. Искушения попробовать приготовляемое мною варево у меня ни разу не возникло. Перед тем, как подать еду колдуну, я неизменно плевал в котелок, и, чего скрывать, один раз даже туда помочился. Колдун не подавал виду, что что-либо заметил. Как я теперь понимаю, еда для него была не так уж и важна.

И – ещё одно важное событие. На полке в моей комнате стали сами собой появляться книги. Некоторые – похожие на те, что я читал раньше – в драгоценных окованных медью переплетах, со страницами из тщательно выделанного пергамента. Некоторые – из ранее мною невиданного материала, с тончайшими страницами снежной белизны и яркими картинками. Я не знал языков, на которых они написаны, но почему-то мог их читать. Многие книги были мне не совсем понятны – множество обитаемых миров (разве наша Земля - не единственная?), войны между планетами, стальные повозки, путешествующие между обитаемыми мирами. Некоторые книги я просто откладывал в сторону – и на следующее утро они исчезали. Другие, те, что понравились – переставлял на правый край полки. Постепенно моя библиотечка росла. Я жадно впитывал новые знания.

Прошел год. Колдун объяснил мне заранее – в годовщину его прихода он выполнит любое моё желание. Умение произносить слова заклинаний для меня не обязательно. Просто слово… Одно слово за каждый год…

Я не стал думать долго.

-Умри – выкрикнул я, зачем-то выбросив руку в сторону его лица.

- Да будет так, - произнес он. И… умер.

Он не притворялся. Грудь его перестала вздыматься при дыхании, глаза остановились и помутнели, разгладились черты лица… Но труп продолжал мыслить и двигаться.

- Для меня уже неважно, живо моё тело или нет, мальчик, - глухо, без интонаций, произнёс он. – Убить и уничтожить – две разные вещи. Ты меня убил. Хочешь уничтожить – я научу тебя, как это сделать.

Я его не слушал – я бросился прочь.