Сергей Корельский

- Нет, - проскрежетал он наконец, - Я сделал это сам, когда набрался достаточно сил для этого.

Я вскочил, охваченный ужасом, и бросился прочь из этого страшного места, подальше от этого чудовища. Но, стремглав сбегая в низ по крутой каменной лестнице, я ещё успел услышать:

- У каждого свой путь к могуществу! Боги не спрашивают! Они всё решают за нас!

Уроки продолжались. Я повторял сложные заклинания. Я учил мёртвые языки, произнося слова, после каждого из которых мне хотелось сплюнуть и прополоскать рот водой.

Я учился – учился ради единственной цели. Я готовил смерть своего мучителя. Тщательно подбирал слова заклинания, ведь каждое слово стоило мне прожитого года жизни. Получилось длинное заклинание из 76 рун. Я показал его Учителю – у меня не было причин скрывать свои намерения. Он долго и серьезно изучал неровные руны, решительно написанные детской рукой. Улыбнулся даже, разобрав последние 17 – я жертвовал годы жизни, чтобы конец моего врага был особо долгим и мучительным.

Он решительно вычеркнул 9 рун, предназначенных, чтобы определить его истинное имя.

- Придёт время – удовлетворённо произнёс он, – и я сам тебе его назову.

Я использовал открывшийся у меня дар.

А потом был этот сон. Я уже стал достаточно опытен, чтобы отличать обычные сны от пророчеств, видений… Сначала был Свет – очень яркий, но не обжигающий и не ослепляющий – просто окутывающий мягким, надёжным теплом. В середине его, словно выступая из рассеевающегося тумана, появились очертания трёх фигур… отец, мать, сестра… Лидия стояла между родителями, прижавшись одновременно к ним обоим. Рука отца покоится на плече матери. Лица их – покой и умиротворение. Они смотрели на меня с улыбкой, глаза их светились любовью. Губы отца оставались неподвижны, но я отчётливо услышал произнесённые им слова: «Не для того мы растили тебя в любви, Дитя Света, чтобы ты начал служение Тьме». Фигуры родных становились всё более неясными и размытыми, отдаляясь, уходя в окружающий их Свет. Раздался другой голос – мягкий и повелительный одновременно, зазвучали слова забытого ныне языка, слова самого прекрасного и мелодичного языка во Вселенной… Того самого, на котором когда-то была произнесена короткая фраза: «Да будет Свет!» Я впитывал в себя звучавшие стихотворные строки, ещё не понимая смысла, но с ощущением – понимание придёт! Я понял свой путь к могуществу!

Следующий деть – был тем самым днём. Уроков не было. Ближе к вечеру колдун ожидал меня в своей келье.

- Ты готов произнести слова? – спросил он традиционно. И удивлённо вздрогнул, услышав мой звонкий ответ:

- Да, готов!

Подняв над головой обе руки, я произнес короткую фразу – всего из трёх разрешенных мне слов.

Повисло тяжёлое молчание. Мне слышался скрип – тяжёлые раздумья колдуна, и я едва сдерживался, чтобы не расхохотаться.

- Да будет так… - произнёс наконец он, и в его голосе впервые послышалась неуверенность.

Едва он произнёс эти слова, что-то неумолимо изменилось – в комнате, в замке, в окружавшем нас мире… Словно в затхлом и неподвижном воздухе каменных стен внезапно пронеслась струя свежего ветра. Он вздрогнул, ощутив это.

- Что? Что ты пожелал? – резко спросил он. В голосе его я услышал плохо скрытое смятение и страх.

Я расхохотался ему в лицо, показав свои ладони, окутанные мягким белым светом. И более ничего не ответил.

Следующие несколько дней уроков не было. Я наслаждался нежданно наступившими каникулами – читал, играл, или просто, заложив руки за спину, неспешно бродил по замку. Временами я проходил и мимо кельи своего наставника – и слышал шум передвигаемых предметов, шелест торопливо переворачиваемых страниц, невнятное бормотание. Колдун искал ответы на беспокоившие его вопросы – и не мог их найти. Я тихо усмехался – торжествующе, но беззлобно.

Так прошло пять дней. Я не торопился, ожидая, когда он сам придёт ко мне. И это случилось.

Он отыскал меня в уголке запущенного сада. Несколько минут молча стоял за спиной, наблюдая за моими действиями.

- Что это? – спросил он наконец, и его голос звучал гораздо глуше, чем обычно.

Я легко поднялся на ноги, вытирая о штаны перепачканные землёй пальцы.

- Это цветы, Учитель, - ответил я очень просто и мягко. – Неужели ты успел забыть, как они выглядят?

Он замер безмолвно и неподвижно. Он был в смятении. В устроенном им островке смерти – живые цветы. Этого не могло быть. Но это – было. Учитель не понимал не источников, ни границ моего могущества.

Я не стал долго созерцать его остолбенение. Я вернулся к прерванному занятию – взрыхлил землю вокруг цветов, полил их из обломка глиняного кувшина.

- Мы должны продолжить наши занятия – услышал я наконец. Я ещё не всему успел научить тебя…

- Позже, Учитель, - не оборачиваясь ответил я. – Позже. У меня ещё столько дел…

Обернувшись через минуту, я никого не заметил за своей спиной. Ушёл незаметно? Растаял в воздухе? Мне безразлично! Я продолжал ощущать накапливающуюся во мне новую силу.