Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока

В феврале 1996 года я созвонился с Курёхиным и договорился об интервью для книги «100 магнитоальбомов советского рока». По инициативе Сергея мы встретились в полуподвальной блинной, расположенной на углу Невского и Пушкинской. «Там народу немного, сравнительно тихо и вкусный кофе», — сказал Маэстро и даже не стал уточнять тему беседы.

Он пришел раньше времени — и, пока я доставал диктофон, уже заказывал второй кофе. Пока не началось интервью, делился последними новостями. На днях вернулся из Америки, где записал пару альбомов с саксофонистом Кешаваном Маслаком, а также сыграл несколько фортепианных концертов.

«В Нью-Йорке я не удержался и накупил пластинок, — вдруг заулыбался Курёхин. — Ничего не смог с собой поделать. В основном джаз, 1950-е годы, хард-боп. То, что я сейчас больше всего люблю».

Я занимался книгой про магнитофонную рок-культуру и был абсолютно не в курсе «истории с НБП». Думаю, что к лучшему. Поэтому наша беседа получилась исключительно музыкальной — я расспрашивал Сергея о студийном сотрудничестве с «Аквариумом», подсовывая Маэстро компакт-диски «Табу», «Радио Африка» и «Треугольник» — как говорится, чтобы «освежить память».

Освежать ничего не потребовалось. Капитан всё помнил, и на любой вопрос у него была собственная точка зрения. Как всегда, Сергей выглядел лет на десять моложе своего возраста и рассказывал настолько феерично и стремительно, что я едва успевал задавать вопросы. Так реактивно интервью не давал никто — ни один артист, ни одна рок-группа. Просто сумасшедший темп, хотя внешне Капитан был спокоен и никуда не торопился. Помню, в голове пронеслось: «Боже мой! Если он с такой скоростью говорит, то с какой же скоростью думает?»

За час мы вспомнили фактически про все альбомы питерского рока, в записи которых Курёхин принимал участие — от «Стереозольдата» до группы «Кино», от «Алисы» до «Новых композиторов». «К сожалению, мы так и не записались с Башлачевым, — задумчиво рассматривая список «100 магнитоальбомов», сказал Капитан. — СашБаш очень хотел, чтобы мы записались, и мы очень долго обсуждали детали: что, когда и как... Но поскольку он человек был совершенно такой, в отличие от меня, неорганизованный, то все эти планы и остались нереализованными».

В конце беседы я подарил Сергею книгу «Золотое подполье», в которой было его давнишнее интервью — кажется, 1986 года. Внезапно он погрустнел и с какой-то тоской произнес: «На самом деле я уже давно такие интервью не давал. Что-то в последнее время меня о музыке почти не спрашивают...»

Я опаздывал на встречу с Андреем Тропилло и пропустил эти слова мимо ушей. Вспомнил о них, когда прочитал несколько новых интервью Курёхина, в частности, в журналах «Медведь» и «Стас». В одной из газет монолог Капитана назывался «Мир подходит к завершению», но догадаться о подобных настроениях Сергея было невозможно — настолько Маэстро выглядел воодушевленным и полным жизненных сил. Я не знал не только про роман с НБП, но и про то, что после выборов Капитан отошел от политических страстей и вновь погрузился в музыку. История его эволюции развивалась не по спирали, но по кругу. И вот весной 1996 года этот круг замкнулся.

Теперь Курёхин продюсировал альбом Славы Гайворонского, вместе с Сергеем Соловьевым готовил сразу две оперы для Большого театра, вел переговоры с новоджазовым промоутером Николаем Дмитриевым о создании лейбла «Длинные руки» и курировал международный фестиваль в Royal Festival Hall, куда его пригласили в качестве продюсера-соорганизатора. Естественно, там в роли хедлайнера должна была выступать «Поп-механика».

Спустя годы мне удалось ознакомиться с черновыми набросками Маэстро, связанными с этим выступлением. В изящном кожаном ежедневнике Сергей аккуратным почерком выписал приблизительный состав «Поп-механики», включавший множество культовых музыкантов: от Джорджа Харрисона до Кита Ричардса, от японских и американских авангардистов до кукольного театра и нескольких духовых секций. Выглядело все внушительно, но, к сожалению, состояться этому проекту было не суждено...

Зимой-весной 1996 года Курёхин стал чаще наведываться в Москву. Это был пик медийной активности Капитана: он снялся для обложки журнала «Медведь», принял участие в телесъемках для каналов ТВ6 и ОРТ, а также планировал выступить с «Поп-механикой» на международном кинофестивале. Планов на ближайшие месяцы у Маэстро было громадье.

«По предварительной договоренности с генеральным продюсером ОРТ Константином Эрнстом мне предоставили возможность дважды в месяц вести программу “Немой свидетель”, — рассказывал в одном из интервью Сергей. — У нас блестящие консультанты, и мы вместе выработали план на тридцать семь программ. Например, “Советский джаз как форма хасидизма”, “Калифорнийский культ жестокости”, “Любимая музыка Сталина”. Будет программа, посвященная японским музыкантам-онанистам, и программа, которая называется “Советский рок и КГБ: любовь с первого взгляда”».