Читаем Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока полностью

В самый разгар их выступления из зала стремительным шагом удалился бородатый мужчина в американской джинсовой куртке. На его лице бушевала озлобленность. «Это какой-то цирк! — раздраженно бросил он спутнице. — И почему я должен всё это смотреть? Я разве купил билеты в цирк? Я купил билеты на джазовый концерт! Во что эти клоуны превратили джаз?!»

Человека в джинсовой куртке звали Алексей Козлов. Возможно, он почувствовал, как у него из-под ног уходит эпоха. Или просто был не в духе, опаздывая на репетицию своей группы «Арсенал».

В отличие от Козлова другой музыкант досмотрел выступление трио Ганелина до конца. Он сидел на дешевых местах, не отрывая взгляда от сцены. И, похоже, понял всё. А если не всё, то многое. Увидел воочию, что такое абсолютная свобода в музыке. Увидел своими глазами, насколько экспрессивной бывает импровизация. И понял, что в новом джазе нет никаких границ и там возможно всё.

С чистым сердцем он направился в сторону Ленинградского вокзала, чтобы купить билет на ночной поезд. Как вы, наверное, догадались, это был Сергей Курёхин. Он приехал в Москву навестить родственников, и на концерте оказался, что называется, по случаю. Но, увидев трио Ганелина, почувствовал, что в его жизнь мощной струей ворвался авангард.

Всю ночь Курёхин не спал. Стоял в тамбуре и смотрел в темноту за окном. Думал, что делать дальше. После хэппенинга в Театре эстрады он понимал — в жизни нужно что-то менять. В кругу питерских музыкантов Курёхин, как пел Клифф Ричард, был «почти знаменит». Но сейчас у него наступил не лучший период. Ситуация в молодой семье становилась всё тяжелее — как в финансовом, так и в человеческом плане. Впереди маячила неизвестность, поскольку Курёхин фактически развелся с женой. Частично под давлением ее родителей, частично от безденежья, частично от элементарной житейской неопытности.

«Мы никогда не ругались друг с другом, — вспоминает Татьяна Паршина. — Даже если у нас были какие-то претензии, мы писали друг другу записки. И оставляли их на столе».

Тем не менее вскоре они все-таки разошлись. Дочка Юля осталась жить с мамой. А Сергей ушел в звенящее тишиной никуда, не пересекаясь со своим ребенком более десяти лет. Но и это было еще не всё.

Внезапно зимой 1974 года у Курёхина умер отец. Скончался в возрасте пятидесяти четырех лет, так же, как и дедушка, Иван Тимофеевич.

После смерти Анатолия Ивановича Сергей неделю провалялся дома, уткнувшись лицом в подушку. К такому повороту событий он оказался не готов. Всё вокруг рушилось, и было непонятно, как жить дальше.

Кроме ударов судьбы и полной неопределенности Сергея угнетало отсутствие денег. Он сдал в ломбард обручальные кольца в иллюзорной надежде их выкупить. Сделать это не удалось. Как не удавалось и заработать хотя бы часть суммы, необходимой для покупки недорогого синтезатора. Света в конце туннеля видно не было, по крайней мере, на ближайшее время...

Зимой двадцатилетний Сергей ходил в осеннем плаще поверх розовой рубашки, без свитера, в укороченных брюках, купленных в магазине «Детский мир». От холода его спасали вязаный шарф, длинные волосы и старые брезентовые варежки, утепленные изнутри кроличьим мехом. И многие воспринимали это как новый курёхинский стиль — частично оригинальный, частично — пижонский.

Дома Сергей толком не жил, приходил лишь ночевать. «Курёхину хотелось какого-то тепла, уюта и поддержки, — считает Рим Шагапов, — чтобы он мог прийти к себе домой, чтобы его просто могли накормить».

Питался наспех, всем подряд, от пирожков до меда, который мог поедать в неограниченных количествах. Когда кушать было нечего, тайком относил в букинистический магазин книги из домашней библиотеки.

Но долго так продолжаться не могло, слишком чутко работал у Сергея внутренний счетчик.

Постепенно Курёхин начал приходить в себя. Поступил на третий курс в музучилище им. Римского-Корсакова на дирижерско-хоровое отделение. Пытался войти в одну реку дважды, отвлечься или обмануть себя.

Одним из плюсов нового места учебы оказалось знакомство с известным джазовым саксофонистом Анатолием Вапировым.

«Вапиров считался человеком необыкновенно широких взглядов, — рассказывал впоследствии Курёхин. — Академический музыкант, он окончил аспирантуру консерватории, где потом преподавал фри-джаз. Вапиров произвел на меня сногсшибательное впечатление, его феноменальное владение саксофоном никого не оставляло равнодушным. Когда Вапиров меня прослушал, он сказал: «Давай работать вместе». И мы начали играть фри-джаз с сильным джаз-роковым уклоном. У нас были отработаны сложнейшие размеры ритма, там постоянно были какие-то одиннадцать восьмых. Такой мрак! Мы все выучивали, поскольку это было ориентировано на технику исполнения. Мы были очень экспрессивны и старались наворотить что-то как можно техничнее. Старались произвести эффект».

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука / Биографии и Мемуары
Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука