Сергей Павлович Королев

Байконур, среда, 12 апреля 1961 года, 9 часов утра. Пройдет еще шесть или семь минут, и, согласно инструкции, пускающий (по терминологии ракетчиков — «стреляющий») Анатолий Кириллов выдаст основную команду. А пока — томительное, тревожное ожидание, переговоры с бортом, чередующиеся позывные: «Кедр» — Гагарин, «Заря» — наземные службы…

Так начинался день, которому суждено будет стать особой датой в истории цивилизации. Позже прорыв человека в космос назовут свершением века, а та среда откроет новую эру, символом которой станет Юрий Гагарин.

Гагарин занял место пилота в корабле за два часа до старта. Когда закрывали люк, обнаружилось, что нет сигнала, подтверждающего герметичность. Ведущий конструктор по «Востоку» О. Г. Ивановский и боевой расчет в считанные минуты устранили неисправность. Гагарин знал о случившемся, но это не повлияло на его готовность к старту. В 7.12 «Кедр» начал проверку связи: «Как слышите меня?» Из пускового бункера ответила «Заря»: «Слышу хорошо. Приступайте к проверке скафандра». Гагарин ответил не сразу: «Вас понял… Через три минуты. Сейчас занят». Этим «занят» он всех удивил, но очень скоро рассеял возникшее недоумение: «Проверку скафандра закончил». Потом «Заря» регулярно вызывала борт и сообщала, что «машина готовится нормально». В 8.41 Гагарин со скрытой шутливостью спросил: «Как, по данным медицины, сердце бьется?» «Заря» ответила: «Пульс — 64, дыхание — 24». И вскоре: «Десятиминутная готовность… Закройте гермошлем, доложите…»

Королев взял микрофон:

— Юрий Алексеевич, я хочу вам просто напомнить, что после минутной готовности пройдет минуток шесть, прежде чем начнется полет. Так что вы не волнуйтесь.

Гагарин: — Вас понял. Совершенно спокоен.

Королев: — Дается зажигание, «Кедр».

Гагарин: — Понял, дается зажигание.

Королев: — Предварительная ступень… Промежуточная… Главная… Подъем!

Гагарин: — Поехали!

«Заря» вела отсчет секунд от начала полета: 40… 70… 100… 120… Произошло разделение. Заработала вторая ступень. Сброшен головной обтекатель…

Гагарин: — Самочувствие отличное. Продолжаю полет. Несколько растут перегрузки, вибрация. Все переношу нормально… Настроение бодрое. В иллюминатор «Взор» наблюдал Землю… Складки местности, снег, лес. Самочувствие отличное. Как у вас дела? Наблюдаю облака над Землей, мелкие, курчавые, тени от них. Красиво! Красота! Как слышите?

Те, кто был в пусковой бункере рядом с Королевым, рассказывали: Главный выглядел усталым, но держался со свойственной ему твердостью, внешне был спокоен, хотя голос звучал слегка глуховато. На доклады отвечал кивком. Когда начался предстартовый отсчет, напрягся словно пружина. Когда Кириллов подал команду «Зажигание!», зрачки у него расширились, лицо побледнело и, казалось, окаменело. Гагаринское «Поехали» тронуло его губы легкой улыбкой. Но когда кто-то подошел к Королеву и спросил: «Можно тихонько „Ура!“?» — он рявкнул так, что наступила звенящая тишина.

Королев несколько раз брал микрофон и выходил на связь с Гагариным, подбадривая скорее себя, чем его. Когда заработали двигатели ракеты, главный конструктор слушал по громкой связи доклады «Кедра», не отрывая глаз от телеграфной ленты и хронометра.

Застучал телеграф: 5–5—5—5–5, потом вдруг — 3–3—3… Что такое? Тревожное недоумение. Оно продолжалось считанные секунды. Потом снова 5–5—5… Как выяснилось, произошел какой-то сбой в линии связи. «Вот такие секундные сбои укорачивают жизнь конструкторов», — рассказывал К. П. Феоктистов, которому через три года предстояло опробовать переделанный «Восток» и ракету с блоком «И».

Ну а Королев? Когда пришло подтверждение, что «объект вышел на орбиту», он резко прервал ликование в бункере коротким: «На командный пункт!» Там операторы держали связь с «Кедром». Королев торопил шофера, тот гнал машину к МИКу, но к последнему сеансу связи они не успели. «Восток» уже был над Тихим океаном.

Перед тем как уехать в МИК, Королев снял свою нарукавную повязку с надписью «Руководитель полета» и подошел к Кириллову: «Распишитесь мне здесь, пожалуйста, и поставьте число и время».

«Стреляющий» аккуратно вывел: «12 апреля 1961 года 9 часов 6 минут 54 секунды».

Пройдут годы, и Королев скажет: «А я так и не смог тогда выбросить из головы этот мыс Горн». Разрядка наступила в 10.25, когда пришло сообщение о включении тормозного двигателя. Но и тогда Главный не позволил себе расслабиться, напряжение сковывало его до 10.35 и только после долгожданного: «„Восток“ приземлился, космонавт в норме» начало потихоньку спадать, сменяясь состоянием легкой эйфории: «Хватит лобызаться, работать надо! Летим в Куйбышев». И в какой-то момент он вдруг понял: все его устремления, переживания, мечты — это уже история.