Сергей Павлович Королев

Увы, время меняет оценку прошлого. И не всегда новая оценка справедлива. Порой — злобна. Подвиг создателей корабля и ракеты, подвиг первого космонавта нарочито принижается, сводится к масштабу обыденной усредненности. Старт «Востока» трактуется как нечто «вымученное, сугубо пропагандистское». Злобствующие выбирают самый бесхитростный путь, исходя из узкозаданной темы: и Королев, и Гагарин, и «Восток», и 108 минут первого космического путешествия — все это «мыльный пузырь», «фарс», «драма в жанре трагикомедии». А мы — восхищенные истуканы, падающие ниц, кликушествующие в угоду власти и времени. Того времени.

Солнца ладонью не закроешь. Великое навсегда останется великим, а его творцы — живым символом могущества человеческого разума и труда, вселенской славы. На все времена. А имя Королева, его дела и свершения навсегда останутся в истории. Он, и никто другой, стал создателем первых в мире ракетно-космических систем.

Ну а о том апреле 1961-го пусть расскажут участники событий.

Анатолий Кириллов, руководитель стартовой службы космодрома:

В один из мартовских дней, незадолго до запуска беспилотного корабля с четвероногим «космонавтом» на борту — собакой Чернушкой, в монтажно-испытательном корпусе космодрома появилась группа офицеров в форме военно-воздушных сил. Они шли, полукольцом окружив главного конструктора.

— Познакомьтесь, Анатолий Семенович, — пожав мне руку и обведя всех взглядом, говорит Королев, — это наши кандидаты в космонавты, которых вместе с вами будем готовить к полетам.

Признаюсь, я давно думал о тех, кому доведется совершить полет на космической ракете, проникнуть в глубину таинственного космоса, не раз пытался представить того смельчака, которому выпадет счастье осуществить такой «прыжок в неизвестность» первым. А вот теперь они, эти парни, передо мной, во плоти, ощутимые и реальные…

«Молодежь, — подумал, приглядываясь к прибывшим. — Совсем еще молодые ребята».

Затянувшуюся паузу прервал Королев.

— Анатолий Семенович, — сказал он, — руководит на старте подготовкой ракеты-носителя и корабля, будет осуществлять запуск «Востока». Человек он надежный, проверенный, так что будьте спокойны!

Затем часа полтора-два мы с Сергеем Павловичем знакомили группу космонавтов с монтажно-испытательным корпусом, подробно рассказывали о ракете-носителе и технологии ее испытаний…

— Скажу вам по секрету, — заметил Королев, когда, распрощавшись с космонавтами, мы остались вдвоем, — вот этот русоволосый паренек Юрий Гагарин полетит в космос первым. Признаюсь, он мне очень нравится: какой-то ладный, постоянно собранный да и, прямо скажем, от природы умный и одаренный человек…

Сергей Павлович Королев, как никто другой, умел разбираться в людях. Если он наконец останавливал свой выбор на каком-либо конкретном, понравившемся ему человеке, которому он, Королев, мог верить и доверять (а это случалось, как правило, после долгого и скрупулезного изучения качеств сотрудников, предлагаемых для выполнения ответственного задания), то только исключительные обстоятельства могли подорвать это доверие, заставить его раз и навсегда отвернуться от этого человека.

Если кто-то из конструкторов или испытателей одним махом хотел отделаться от замечаний, полагая, что вопрос ясен и его можно «закрыть» отпиской в журнале, Королев свирепел. Он мог тут же отстранить провинившегося от работы. Он не терпел отступлений от технологии и требовал еще и еще раз проработать все неясные вопросы, чтобы найти наиболее правильное техническое решение.

День вывоза. Мы стояли втроем: Королев, его заместитель по испытаниям Л. А. Воскресенский и я.

— Хороша наша ракета, — сказал Королев, когда установщик почти поравнялся с нами. Потом добавил: — Как вы считаете, достаточен ли объем предусмотренных документацией испытаний ракеты и корабля или есть смысл его расширить?

Он ждал конкретного и мотивированного ответа, а мы молчали. Тепловод гремел своими дизелями уже далеко впереди, и теперь ракета была обращена к нам головной частью, одетой в темно-зеленый термочехол, простроченный словно ватник.

Первым заговорил Воскресенский:

— Сергей Павлович, наша инструкция предусматривает достаточно большой объем испытаний… Все это уже неоднократно отработано при экспериментальных пусках, и, по-моему, вряд ли имеет смысл изменять принятые технические решения.

— Ракета вот уже который пуск показывает себя с самой лучшей стороны, — поддержал я Воскресенского. — Системы корабля тоже неплохо отработаны… Серьезных оснований для беспокойства я не вижу.

Королев слушал не перебивая.

— Человека пускаем, — сказал он скорее себе, чем нам.

Испытатель-автономщик, радисты, телеметристы, двигателисты и объединяющие их всех комплексники, как врачи различных специальностей, каждый по своему профилю, ощупывали, прослушивали, простукивали своего «пациента» — ракету, придирчиво проверяя состояние ее «здоровья», проигрывая на Земле все этапы полета от момента начала подготовки к пуску и самого старта до вывода пилотируемого корабля на орбиту и отделения от носителя.