Сергей Сергеевич Ольденбург 1888-1940

А.Н. Краснов в то же время в мае 1888 г. осуждал Вернадского за желание «навсегда отречься от России», не разделяя социалистические утопии, склонность к которым возникает в студенческой среде под влиянием стадного чувства. Не поддерживая официальную идеологию «Русского Вестника», А.Н. Краснов тем не менее отказывался подчиняться либеральному деспотизму, обвинял социалистов в непонимании реальности и заранее предупреждал о последствиях революции: «всякая перемена, всякий беспорядок будет содействовать возвышению мерзавцев» [«Профессор Андрей Николаевич Краснов» Харьков, 1916, с.115, 129].

А.Н. Краснов в переписке с Вернадским вынужден был оправдываться за желание думать своей головой и сметь высказывать собственные политические соображения. Проблема подавления независимого мышления в интеллигентской среде отмечена многими писателями: «направления получили в нашей жизни необычайно тираническое, или, как мы позволили себе недавно сказать, “идоловластвующее” значение, от которого теперь многие начинают смело или робко отмахиваться и отбиваться как от тяжёлого, давящего кошмара» [Н.С. Лесков «Публицистика» М.: Экран, 1993, Т.3, с.99].

Подобно А.Н. Краснову, С.С. Ольденбург сумел вырваться из этого опасного социального давления. Позднее в «Царствовании» он на примере Лескова отметит, какому остракизму левая интеллигенция подвергала тех кто не желал безоговорочно подчиниться ей.

С.Ф. Ольденбург никакого религиозного воспитания не получил, следовательно, не мог его передать. Стало быть, едва ли на это стала способна и его мать в качестве попечителя. Н.Е. Вернадская в 1935 г. писала второй жене С.Ф. Ольденбурга про влияние на его сына в Твери «сумасбродной бабушки», и звала его «умный 10-летний хитрец». В 14 лет он знал 3 языка.

Редкая собственная ссылка на пережитое в ранние годы имеется в рецензии на «Историю пиратства» Филиппа Госсе: «кому в детстве не случалось увлекаться пиратами! После зверей, сначала домашних, потом диких, после индейцев и других дикарей, наступает период, когда всевозможные разбойники представляют особенный интерес» [С.С. Ольденбург «Пираты» // «Возрождение» (Париж), 1933, 26 августа, с.5].

Важный первый портрет совсем юного С.С. Ольденбурга имеется в письме В.И. Вернадского о их встрече в Москве 23 мая 1902 г.: «Сегоня произвёл на меня тяжёлое впечатление: смесь Шуры с Надеждой Фёдоровной. На вид здоровый юноша, но психически – болезненный на вид: мне больно было смотреть на него и его слушать… В его обращении, взгляде, разговоре – что-то утрированное, неискреннее, манерное – и не умное! Ты знаешь, мне кажется, тут тоже – и в этом отношении – будет драма» [В.И. Вернадский «Письма Н.Е. Вернадской. 1901-1908» М.: Наука, 2003, с.92].

Вернадский тут подразумевает наследственное психическое нездоровье, идущее от покойной матери, Александры, и по второй линии присущее так или иначе всему семейству Ольденбургов. Памятуя об очень убедительной теории книги Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство», ныне объявляемой либералами-эгалитаристами неполиткорректной за неприкрытую честность, подобное наблюдение Вернадского никого не должно огорчать. Куда более мягко, но нечто подобное о слегка эксцентричном поведении Сергея Сергеевича писали потом разные мемуаристы. К таким явлениям следует подходить с полнотой их понимания, не закрывая на них глаза. Учитывая дополнительно, насколько крайне несимпатичной персоной является сам В.И. Вернадский, наблюдаемое постоянное эмпатическое расхождение его с С.С. Ольденбургом, даже вызывает дополнительную приязнь к Сергею Сергеевичу. Позже их отношения дойдут до самого полного идеологического противостояния. Из предъявленной характеристики во всяком случае можно сделать полезный вывод что к воспитанию С.С. Ольденбурга и формированию черт его личности Вернадский не имел ни малейшего отношения, как и другие старые либеральные приятели его отца вроде А.А. Корнилова или Д.И. Шаховского.