Сергей Вавилов

В Ленинграде же к нему присоединились новые ученики. Это тоже была талантливая молодежь, и многие из них тоже выросли в выдающихся ученых. Можно назвать такие имена, как П. А. Черенков и С. Н. Вернов, Н. А. Добротин и И. А. Хвостиков, Л. В. Грошев и А. Н. Севченко, некоторые другие. Позднее в лабораториях Вавилова начали работать П. П. Феофилов, Н. А. Толстой, А. М. Бонч-Бруевич и другие.

Многолетний помощник и товарищ Сергея Ивановича по работе, ныне известный специалист по люминесценции профессор Вадим Леонидович Левшин дает образное и широкое описание «системы Вавилова» по воспитанию научных кадров.

Вавилов использовал разные методы передачи своих богатых знаний ученикам и сотрудникам. Одним из важных методов были регулярные коллоквиумы, посвященные общим вопросам физики или специальным вопросам люминесценции.

Коллоквиумы по люминесценции как в Москве, так и в Ленинграде проводились Сергеем Ивановичем с большим блеском, на большой теоретической высоте. Особенное значение имели подробные заключения, которые делал руководитель по окончании докладов. Эти заключения выясняли для слушателей, а иногда и для самого докладчика достоверность и ценность сообщаемых результатов. Нередко значение доложенного представлялось после выступления Вавилова в совершенно ином свете.

Особенно следует отметить теплоту и благожелательность, с которыми Сергей Иванович относился к сообщениям молодых, начинающих работников.

Придавая очень большое значение установлению теснейшей связи Физического института Академии наук с физическим факультетом Московского университета, Вавилов организовал совместный коллоквиум обоих учреждений.

Коллоквиум проводился в Большой аудитории Физического института университета и посещался не только профессорами и сотрудниками различных научных учреждений Москвы, но и большим количеством студенческой молодежи. Сергей Иванович никогда не пропускал заседаний этого коллоквиума, руководил ими, постоянно выступал в прениях, делал доклады.

Однако Сергей Иванович не довольствовался общением с научными сотрудниками на коллоквиумах. Личные беседы с сотрудниками, непосредственный контакт с ними в лабораторной обстановке составляли важнейшую сторону его руководства. Предметом беседы были и темы новых работ, и соображения о методике проведения эксперимента, и длинные, подробные и всесторонние обсуждения проведенных исследований. В результате этих бесед мысли Вавилова претворялись в жизнь в работах его учеников.

Сергей Иванович прошел тернистый путь черновой лабораторной работы. Он с юмором вспоминал порой, как по старинке откачивал вакуумные системы, подымая и опуская бесчисленное число раз колбу с ртутью.

Сейчас ничего этого уже не требовалось от научных сотрудников. Все же Сергей Иванович был решительным противником привлечения лаборантов для помощи в работах начинающих сотрудников и аспирантов, если необходимость помощи не вызывалась характером работы. Он считал, что, прежде чем начать руководить, молодые сотрудники должны выучиться выполнять работу самостоятельно.

Вавилов был крайне осторожен при определении достоверности результатов, получаемых научными сотрудниками и аспирантами. Он настаивал на проведении ряда контрольных опытов, измерении одних и тех же величин различными методами, различными путями, и только после такой перекрестной проверки результатов Сергей Иванович признавал их правильность.

Иногда Вавилов не довольствовался одним описанием проведенного сотрудником опыта. Он сам садился за прибор и проверял полученные результаты, а в наиболее ответственных случаях проводил целые серии измерений.

Вавилов не любил частых публикаций. Он считал, что для научного сотрудника вполне достаточно в течение года выполнить одну научную работу, но работу высокого качества.

Вавилов высоко ценил научную инициативу или то, что он называл «научной фантазией», «научным воображением».

Смелость и свежесть мысли, терпение и настойчивость в проведении эксперимента — вот те черты, которые он считал особенно важными в научном работнике и которыми в высокой степени обладал сам.

— Общение с Сергеем Ивановичем Вавиловым, — говорил ученик Вавилова более позднего периода Никита Алексеевич Толстой, — производило глубокое впечатление на каждого, кому приходилось встречаться с ним в деловой обстановке или в домашнем кругу. Трудно решить, что именно составляло секрет его обаяния — ясность ли и глубина его ума, опиравшегося на феноменальную память, чуткость ли к малейшему зародышу плодотворной научной идеи, высказанной собеседником, поразительная ли энциклопедичность его знаний или угадываемая за несколько суровыми манерами глубокая доброта к людям. Пожалуй, секрет был в сочетании этих черт.

Сергей Иванович умел руководить людьми, малыми и большими лабораториями, институтами, десятками институтов, и в каждом случае по-особому.