Вскоре он стал доцентом Высшего технического училища, затем и его профессором. В старейшем техническом вузе Москвы он читал курсы лекций по общей физике и теоретической светотехнике. Кроме того, он руководил там дипломным проектированием нескольких студентов, оканчивающих по специальности светотехники.
Работа крупного физика и в области теоретических физических исследований и одновременно по подготовке кадров инженеров прекрасно отражала дух молодой советской науки, ее связь с жизнью.
Любопытно, что как раз в то время, когда Вавилов обучал будущих станкостроителей и мостовиков, другой известный теоретик, профессор математики Геттингенского университета Давид Гильберт, выступая в Ганновере на конгрессе инженеров, заявил: «Приходится слышать разговоры о враждебности между учеными и инженерами. Я не верю в это. Я действительно твердо убежден в том, что это неправда. Ничего подобного и не может иметь место, потому что ни те, ни другие не имеют ничего общего между собой».
Вавилов говорил своим студентам нечто прямо противоположное. Свою позицию в вопросе о взаимоотношении науки и производства Сергей Иванович выразил однажды перед студентами словами древнего персидского поэта Саади:
— Кто учился наукам и не применяет их, похож на того, кто пахал, но не сеет.
Среди дипломников, которыми руководил Вавилов, один студент выполнял работу на тему: использование ультрафиолетового излучения ртутных ламп для получения видимого света при помощи люминесцирующих веществ. Интересно, что с этой именно работы начались исследования по разработке люминесцентных источников света. Широко развернувшиеся позднее в различных институтах Советского Союза под общим руководством Сергея Ивановича, они привели к созданию новых люминесцентных ламп.
Работа в МВТУ приносила Вавилову большое удовлетворение. Но первое свое профессорское звание он получил не там и не в университете, а в Московском зоотехническом институте. Это произошло осенью 1920 года.
Молодой зоотехнический институт был создан на базе Сельскохозяйственной школы — старинного московского среднего учебного заведения.
И здесь Сергей Иванович старался дать студентам максимум возможного. Правда, в этом институте приходилось значительно труднее, потому что физика у зоотехников считалась предметом вспомогательным. На нее отводилось ограниченное число часов. Более чем скромное оборудование физического кабинета, предназначенного для нужд средней школы, естественно, не могло удовлетворить требовательного преподавателя. В довершение всего, лекционного ассистента у Вавилова не было, и профессор должен был готовить сам демонстрации, возможные при наличных скудных средствах.
Но Сергей Иванович находит выход. Он не выбрасывает из программы сложных вопросов физики. Он рассказывает и зоотехникам о всех важнейших новых веяниях науки. Не забываются даже теория относительности и теория световых квантов. Для того же, чтобы лектора могли понять и неподготовленные слушатели, Сергей Иванович пользуется наглядными и доходчивыми образами, стараясь обходиться, где возможно, без громоздкого математического аппарата.
Не занятия ли в зоотехническом институте привили замечательному оптику вкус к популяризации научных знаний, послужили первым стимулом к созданию им блестящих произведений о физике, доступных всем?
На заре своей педагогической деятельности Вавилов стал применять тот изумительный метод передачи знаний, который, опираясь на высокое уважение к слушателю, превращает освоение материала из, так сказать, пассивной процедуры в высокоактивный, творческий процесс.
Делается это так. Лектор строит свою лекцию с расчетом, чтобы заставить каждого учащегося как бы самому
Гордое чувство удовлетворенного достоинства закрепляло в сознании студента «открытую им» истину навечно, а умный педагог спокойно переходил к следующему вопросу.
Кто пожелал бы ознакомиться с вавиловской системой преподавания сложнейших разделов физики в неподготовленной аудитории, должен прочитать изумительную работу Сергея Ивановича «Экспериментальные основания теории относительности». Написанная в 1927 году, в период его работы в зоотехническом институте, она представляет собою исключительное явление в мировой литературе.