SergeiMinaev-MoscowLoveNot

нут? — глотаю виски. — Если бы ты вернул деньги, может быть, остался бы инвалидом. А так... будешь

трупом. У тебя родители живы?

— Поймите... я не вор, я режиссер. — Денис на

чинает всхлипывать. — Я их потерял...

Я смотрю сквозь него. На плакат, потом на книж

ные полки со старыми, еще советскими изданиями

Воннегута, Апдайка, Шоу, Хемингуэя, Сэлинджера, Теннесси Уильямса, Ремарка. У книг истертые кореш

ки, из некоторых томов торчат закладки — пожелтев

шие бумажки или календарики с мятыми краями. На

верняка в одних и тех же местах в «Рыбке бананке»

или «Трамвае желания». В одних и тех же местах...

Я перевожу взгляд, мажу по дивану, накрытому

шерстяным пледом, лампе с отколотым абажуром, стоящей на трюмо, по старым фотографиям в рамках, за стеклом книжного шкафа, по подоконнику с засох

шим лет десять назад фикусом и новомодным калья

ном с иранскими мотивами на колбе. Рама широкого

окна еще не заменена на пластик и выглядит совсем

как в старой квартире моих родителей. А в углу, об

разованном стеной и подоконником, паутина трещи

ны, и я закрываю глаза, чтобы случайно не найти еще

какое то сходство.

— А вы с друзьями в преферанс на кухне шпили

те или здесь? — спрашиваю Дениса.

— Преферанс? — отзывается он. — Откуда вы

знаете?

— Ну так где?

— На кухне.

106

Сергей Минаев

— Я так и знал! — открываю глаза, и первое же

лание — ударить его наотмашь по еще кровоточаще

му носу. Допиваю виски, ставлю стакан на стол, мед

ленно поднимаюсь.

— Знаешь, — говорю, — людей убивают за то, что

они воруют деньги. А тебя убьют даже не за это. За

попытку, причем неосуществленную. И знаешь, поче

му? Вы даже деньги не можете спиздить, не сверив

шись сперва с томиком Достоевского.

— Кто это мы? — осторожно интересуется он.

Начинаю волноваться. Достаю зайчика, не обора

чиваясь выхожу из комнаты. Запах скотча, теперь

уже совсем слабый, напоминает о связанной исте

ричке, сидящей на полу.

Захожу на кухню, резко срываю скотч с ее губ, бе

ру столовый нож, разрезаю пленку на руках.

— Мразь! Ничтожество! Садист! — выплевывает

ругательства Света.

Аккуратно прижимаю отошедший кусок пленки к

рулону, проглаживаю пальцами, убираю в карман пид

жака. Салфеткой вытираю лезвие ножа.

— Ты даже не представляешь, что с тобой бу

дет! — шипит она мне в спину.

— И что же? — оборачиваюсь.

— Что? Да ты... — смотрит на нож в моей руке, потом мне в глаза. — Ты меня убить собираешься?

Ну, давай, давай! Ублюдок! Ну, убей, что тебе стоит!

Гопник! Ты понимаешь? Ты гопота, ничтожество!

— Ты слишком серьезно к себе относишься! —

Аккуратно кладу нож на стол, иду к выходу. Кажет

ся, она начинает всхлипывать.

Москва, я не люблю тебя

107

На улице выбрасываю в урну их мобильники. Сле

довало бы еще телефонный провод в квартире пере

резать, но я успокаиваю себя мыслью, что прежде

чем позвонить ментам, семейка потратит час на спо

ры о том, «твари они дрожащие, или право имеют».

А им еще гениальность сценария мужа обсуждать...

Является ли курьер родственником легендарного

гусара, я, к сожалению, забыл выяснить. Впрочем, ка

кая теперь разница.

СТРАСТЬ

Двенадцать часов дня.

Район Парка культуры.

Лейтенант Федоров смотрел в окно. На коленях у не

го лежал кейс, на крышке которого было два пакета —

синий, с фисташками, и прозрачный, для скорлупы. Фе

доров был сосредоточен на сложных схемах реструкту

ризации своего богатства. Базовые потребности, как то: джип «Ниссан Инфинити», переезд с доплатой из Мы

тищ хотя бы в Свиблово и пусть с потерей площади, а также поездка в Италию, которую он обещал млад

шей сестре, — уже были удовлетворены. Оставалось

еще тысяч шестьсот семьсот свободного кэша.

«Можно было бы землю взять. Ща, говорят, ры

нок то растет. — Хрыык. Федоров сломал зубами

скорлупу ореха. — Где нибудь в районе Сергиева По

сада. — Хрыык. — Нет, еще лучше на Новой Риге, там быстрее растет. Взять, к примеру, соток пятьде

сят, на Истре, у воды, — хрыык, — интересно, почем

там теперь отдают? Может, местные опера подска

жут? У них то, небось, есть». Хрыык. С каждой раз

Москва, я не люблю тебя

109

грызенной фисташкой в голову приходила все более

весомая идея. Ближе к концу пакетика в Москву Фе

доров решил не переезжать, чтобы не светиться, ма

шину купить попроще, в Италию... «фиг с ней, лад

но. Обещал же». В итоге шестьсот тысяч долларов

были вложены в участки у воды, в природоохранной

зоне, найденные через старого кореша в Росприрод

надзоре, сто пятьдесят тысяч потрачены на улучше

ние жилищных условий в виде покупки ста метров в

монолите там же, в Мытищах. Сотка долларов рассо

вана по ячейкам в разных отделениях Сбербанка на

черный день, сотка оставлена на жизнь, машины и

турпоездки. Полтинник был выдан старшине Кусто

ву, который отвлекал своим мельтешением и гадким

словом «подельник» с момента зарождения потока

мыслеобразов, кредитных карт, банковских ячеек и

аккуратных столбиков с цифрами.

Участки у воды Федоров решил скинуть через го

дик, когда «подрастут», а на вырученное заняться

строительством. «Ну, контору можно в доле с мест

ной префектурой организовать. Отдать им... процен

тов сорок... да хоть бы и пятьдесят, в рот им коле