SergeiMinaev-MoscowLoveNot

рачивается. Так вот, я тебе скажу, Денис Васильевич: Это НЕ серьезно.

Москва, я не люблю тебя

277

— А что тогда серьезно? Менеджер по продажам?

Продавец в салоне сотовой связи? Торговец недви

жимостью?

— Я пыталась подталкивать, я пыталась застав

лять, я даже скандалить почти научилась. Ой, —под

носит она сигарету к глазам, — сломанная!

Кладет сигарету на столешницу, отворачивается и

начинает мелко дрожать всем телом. Я подскакиваю

к ней, пытаюсь обнять за плечи, взять за руку, удер

жать от... я не совсем понимаю, от чего ее можно

удержать. И мне не приходит в голову ничего, кроме

как сказать:

— Давай, я сделаю, — беру я сигарету, — Свет, я

так в детстве делал. Можно выпотрошить табак у

фильтра, а потом вставить в него остаток сигареты.

Только не обломанным концом, — я начинаю вытря

хивать табак, — а тем, с которого прикуриваешь. Он

ровнее. Я сейчас сделаю.

— Ты можешь уйти? — Она резко поворачивает ко

мне заплаканное лицо. — Взять и уехать, прямо сей

час? К друзьям, к родителям?

— Это... как?

— Просто. Или уеду я! — Она разворачивается и

уходит в спальню.

Я остаюсь сидеть на кухне. Совершенно потерян

ный, со сломанной сигаретой в руках и спящим мен

том в туалете. И мне бы хотелось сказать ей, что...

мне, в общем, нечего сказать, кроме того, что все

окончательно разбилось, вдребезги.

MOSCOW ODDITY

Вова. Район аэропорта «Шереметьево».

Восемь часов вечера.

Ground control to Major Tom

Ground control to Major Tom

Я лежу на траве у обочины дороги, ведущей из

Шереметьева 1 в Шереметьево 2. Недалеко от меня

строй мачт, или антенн, или черт знает как они на

зываются, эти похожие на вилки, выкрашенные в

красно белый цвет штуковины, на огни которых ори

ентируются самолеты при заходе на посадку. Я лежу

ровно в том месте, над которым идущий на посадку

самолет проходит ближе всего к земле. Здесь часто

тусуются фотографы и еще парочки, любящие кон

чать под рев авиационных турбин. Так, во всяком

случае, пишут газеты. Никого из них сегодня здесь

нет. Из открытого Aston Martin’a несутся чарующие, неземные звуки Space Oddity. И Боуи шепчет: Москва, я не люблю тебя

279

Ten, nine, eight

Take your protein pills and put your helmet on Через три часа регистрация на Лондон, через

два — посадка в самолет. Электронный билет в ай

фоне, а через час после приземления мой адвокат

получит звонок, означающий, что нужно начинать

продавать московскую недвижимость, переводить

остатки по счетам и еще кое чего по мелочи. Мою

машину он заберет себе с парковки аэропорта сего

дня. Надо мной на посадку заходит борт Swiss Air.

Ground Control to Major TomSeven, six, five...

Commencing countdown, engines onCheck ignition and may God’s love be with you Решение валить окончательно оформилось в покуп

ку билета в тот момент, когда я сидел в фойе гостини

цы «Украина», пил кофе с запахом побелки и свежих

долларовых банкнот и скрежетал зубами по поводу то

го убожества, в которое превратилась классика импер

ского, сталинского ампира. Старый холл, помнящий

еще полковников КГБ пятидесятых и их подчиненных

лейтенантов, одетых проститутками в капроновых чул

ках. Я вспомнил подоконник плохонького номера, из

которого открывался вид на Белый дом и на здание

СЭВ и дальше, на пьяный Новый Арбат. Ничего этого

теперь не было. Дурновкусная посуда «Этро», отврати

тельная половая плитка и евроремонт в стиле турец

кого отеля. Большой стиль ушел, думал я.

280

Сергей Минаев

Еще я размышлял о том, как было бы хорошо по

меняться местами с тем придурком курьером, с кото

рого, собственно, все и началось. Стать счастливым

человеком, у которого нет ничего, что могло бы удер

жать. Пустым местом с кучей бытовых проблем. Без

средств, связей и репутации. Точкой на карте горо

да, про которую даже собственная жена вспоминает

только в моменты стенаний о пропавшей молодости.

Дернуть деньги, каких ты даже по телевизору никог

да не видел, и испариться в никуда.

Я могу найти в городе любого человека через со

рок минут после того, как мне дадут телефон его мо

бильного. Я знаю, кому звонить, когда у тебя отби

рают три помещения на Ленинском проспекте. Не

сколько ежемесячных операций в Москве забуксуют

или встанут, если я не отвечу на звонок в десять ут

ра. Моей единственной бытовой проблемой за по

следние полгода стал незалеченный кариес наверху, в третьем слева. У меня репутация надежного чело

века и широкие возможности.

Кроме одной — бросить все это и немедленно ис

париться в никуда.

Напротив моего столика метрдотель шипел на

официанта. Тот делал пометки в блокноте, изредка

кивал головой или наклонял ее, если тон начальни

ка повышался. В конце концов метрдотель бросил

что то резкое, развернулся на каблуках и ушел

прочь. Парень учтиво кивнул гостям из за соседних

столиков, подававшим ему знаки подойти, и напра

вился к выходу. Перед дверью он выбросил в урну

блокнот, ручку и мятые листочки бумаги из внутрен

Москва, я не люблю тебя

281