Сергий Нилус - Полное собрание сочинений - Том 2

Тогда мой старец Иоанн, услыхав, что они между собою говорили, сказал им:

— Дайте ему немного отдохнуть: он только нынче пришел из пустыни и очень устал.

Они же на это сказали старцу:

— Ведь вот сколько времени он трудится в пустыни, а все не идет к Марку, который живет на горе Фраческой в Ефиопии. А ведь между всеми подвижниками пустынными нет равного тому Марку: ему уже сто тридцать лет от рождения и девяносто пять лет протекло, как он подвизается в пустыне, не видя лица кого-либо из живущих на земле. И вот, незадолго до нашего к тебе прихода, были у него из света уже вечной жизни некоторые святые и обещали ему взять его к себе...

Как только сказали они это отцу Иоанну, я воспрянул от дремоты и, не видя никого у старца, рассказал ему виденное. На это Старец сказал мне:

— От Бога тебе это видение... Только где эта гора Фраческая?..

И сказал я ему на это:

— Молись за меня, отец! — и, сотворив молитву, поцеловал старца и пошел в Александрию. До Александрии же пути было около двенадцати дней, а я его прошел в пять, день и ночь трудясь в пути по жестокой той пустыни, пожигаемый днем таким солнечным зноем, что попалялась и самая земля.

Войдя в Александрию, спросил я о пути к горе Фраческой одного купца, — как далеко она в Ефиопии? И отвечал мне купец:

— Воистину, отец, велика длина того пути: только до пределов Ефиопии, до племени Хетфеев, двадцать дней пути, а та гора, о которой ты спрашиваешь, еще дальше.

И опять я спросил его:

— А сколько нужно будет на потребу телесную взять с собой пищи и пития? — хочу я идти туда.

Отвечал мне:

— Если бы тебе туда отправиться морем, путь твой тогда не будет продолжителен, потому что морским путем недалеко отстоит та страна. Ну, а пойдешь по сухому пути, то пройдешь все тридцать дней.

Услыхав от него все это, взял я воды в плоскую тыкву, немного фиников, и, возложив упование на Бога, взялся за труд путешествия, и шел по той пустыне двадцать дней. И в пути этом не видел ничего — ни зверя, ни птицы: нет в той пустыне ни покоя, ни корма, не сходят там на землю ни дождь, ни роса, и нет в той пустыне ничего, что могло бы идти в пищу.

Прошло двадцать дней, и вышла вся вода, что была у меня в тыкве, и вышли все финики, и я сильно изнемог: ни дальше мне идти было можно, ни назад возвращаться. И был я как мертвый. И вот явились мне те два отшельника, которых я раньше видел в видении у Иоанна, великого старца, и они, ставши передо мною, сказали мне:

— Встань и иди с нами!

И когда я встал, то увидел, как один из них приник к земле и, обратившись ко мне, спросил:

— Хочешь ли ты освежиться?

И отвечал я ему:

— Твоя на то воля, отче!

И показал он мне корень от семян пустынных и сказал мне:

— Бери и съешь от этого корня, а затем продолжай свой путь с силой Господней.

Я съел немного и тотчас освежился, и была беспечальна душа моя: как будто и не было вовсе изнеможения моего. И, показав след, по которому надлежало мне идти к святому Марку, они отошли от меня. Я же, продолжая свой путь, подошел к горе настолько высокой, что она, казалось мне, досягала высоты небесной; и не было на ней ничего, кроме земли и камней. И когда подошел я к горе, то увидел с боку ее море. И восходил я на гору ту семь дней.

Когда же настала седьмая ночь, увидел я Ангела Божия, сходившего с неба к святому Марку со словами:

— Блажен ты, авва Марк, и благо тебе будет. Вот мы привели к тебе отца Серапиона, которого возжелала душа твоя видеть, так как иного рода человеческого ты не пожелал видеть.

Я же, слышав это, шел, по видении том, без боязни до тех пор, пока не достиг пещеры, в которой жил святой Марко. Когда же я приблизился к дверям пещеры, то услыхал, что святой стихословит псалом Давидов: «Перед очами Твоими, Господи, тысяча лет, как день вчерашний...»

И прочие стихи из того же псалма... Затем, от великого избытка в нем духовной радости, начал говорить себе:

— Блаженна душа твоя, Марко, тем, что не осквернилась нечистотами міра сего, не пленился ум твой помыслами скверными. Блаженно тело твое, что не увязло в похотях и страстях греховных. Блаженны очи твои, что не мог их пресытить диавол зрением красоты чуждой. Блаженны уши твои, что не услышали они ни голоса, ни призыва женского в суетном міре. Блаженны ноздри твои, что не обоняли они неприязненного смрада греховного. Блаженны твои руки, что не удержали в себе и не прикоснулись к чему-либо от вещей человеческих. Блаженны твои ноги, не вступившие на пути, в смерть ведущие, и стопы твои, на грех не подвизавшиеся. Душа твоя и плоть твоя исполнились духовной жизни и освятились сладостью святых Ангелов...

И опять продолжал святой говорить к душе своей:

— Благослови, душа моя, Господа и все внутреннее мое Имя Святое Его! Благослови, душа моя, Господа, и не забывай всех воздаяний Его!... Чего скорбишь, душа моя, не бойся, — не будешь ты удержана в темницах адовых и не возмогут беси оклеветать тебя: нет в тебе благостию Божиею порока греховного. Ополчится за боящихся Господа Ангел Господень, и избавит их Господь. Блажен раб, сотворивший волю Господа своего...