Сергий Нилус - Полное собрание сочинений - Том 5

Когда раздался этот протест папы, «Обозрение Итальянского Масонства» (том XVI, с. 356-357) выразилось по его поводу так: «Папа сказал: «vexilla regis prodeunt inferni» — «знамена князя ада двигаются вперед». Ну, что ж! Да, да, знамена ада двигаются вперед, и нет сознательного человека, любящего свою родину, который не встал бы под эти знамена, под эти хоругви франмасонства».

Тот же орган масонства, несколько ранее (том X, с. 265) напечатал следующее: «Гений грядущего, наш собственный бог, в нас самих закладывает зародыш нового закона добра... Душа нашего бога отвергает необходимость для социального блага освобождения человека от его животности (sic), ибо социальное благо в действительности есть не что иное, как следствие человеческой животности (sic). Ныне разрушающееся общественное здание нуждается в краеугольном (треугольном) камне, и камень этот будет положен нашим богом. И не на небесах, а на земле место этому камню.

Пройдите же вы, все страждущие, и поклонитесь Гению-обновителю, выше поднимайте чело ваше. Братия мои масоны, ибо грядет он — Сатана великий!» Так взывает к масонству «Обозрение Итальянского Масонства».

Культ Сатаны, таким образом, как мы видим, ищет повсеместно своего признания.

В Октябре 1905-го года богатый немец Герман Менц, обосновавшийся в Соединенных Штатах неподалеку от Нью-Йорка, воздвиг на пригорке, в своем имении, статую Сатане. Вышина этой статуи 5 метров, кроме пьедестала. Статуя эта изображает Люцифера, сидящего, как фавн, на корточках на скале и готового прыгнуть на мір. Голова его украшена двумя традиционными рогами, а в руке судорожно сжатый трезубец. Герман Менц бесплатно раздает брошюры, в которых проповедует свою веру в «единого» диавола.

В Нью-Йорке есть клуб, носящий название «Thirteen» («Клуб тринадцати»). Клуб этот в торжественном заседании избрал Сатану в пожизненные члены.

И во Франции у нас идет прославление Сатаны публично. Расстрига-аббат Шарбоннель, предавшийся спиритизму еще в то время, когда не снимал с себя рясы, приезжал в Лилль читать лекцию в собрании, на котором председательствовал масон Дебьер, и там, в домовой церкви Редемптористов изрыгал ужаснейшие хулы на Бога и славил Сатану.

Некий Ж. Шикойн, канадец, в год смерти известной анархистки Луизы Мишель поведал в газете «Правда Квебека» о том, что он видел и слышал у нас во Франции в 1880 году. В том году «красная девка», как звали эту анархистку, возвращалась во Францию из своего изгнания. 18 сентября в честь ее была устроена большая демонстрация. Ж. Шикойн попал на нее в компании с двумя парижскими журналистами и одним люксембуржцем. В зале, где происходило собрание, было тысяч до пяти народу. Председательствовал Рошфор. Известная фраза Бланки: «пі Dieu, ni maitre» — «ни Бога, ни начальства», — эта фраза служила темой для самых гнусных словоизвержений. «Наибольший успех, — пишет Шикойн, — выпал на этом сборище какому-то бесноватому апологету Люцифера. Он говорил: «Если бы можно было принять на веру легенду об отпадении ангелов, то их вождю подобало бы обоготворение за то, что он первый воспротивился авторитету. Его следует признать покровителем всех борцов за свободу и эмансипацию.

— Да здравствует Сатана! — крикнул кто-то из толпы.

— Да здравствует Сатана! — подхватили этот клич пять тысяч голосов с жаром и увлечением, граничащим с безумием.

«Видел толпу, обезумевшую до громогласного восхваления падшего ангела», — так пишет Шикойн, — это было зрелище, какое не часто встретишь».

Но хвалебный клич этот еще раньше черни раздался из академического міра: его орган «Журнал Дебатов» (нумер от 25 Апреля 1885 года) потребовал на своих столбцах восстановления чести демона: «Из всех существ, преданных некогда проклятию, — так писали в этой газете, — и нашим веком от него освобожденных, более всего, конечно, от цивилизации и прогресса выиграл Сатана. Фанатичное Средневековье на свой лад и себе в утешение изобразило его злым и безобразным уродом. Наш же век, столь плодовитый в реабилитациях всякого рода, нашел достаточно оснований и для оправдании этого несчастливого революционера, пустившегося из-за жажды деятельности в неверные предприятия. Наша снисходительность по отношению к Сатане вызывается еще и тем, что и он не стал уже так злобен, как прежде, когда, как дух-губитель, был предметом великой ненависти и страха. Очевидно, в наши дни зло стало менее сильно, чем было когда-то. Средневековью было позволительно питать к нему такую ненависть, ибо оно жило в постоянном присутствии зла сильного, вооруженного, укрепившегося за крепкими бойницами. Нам же, чтущим божественную искру, где бы она ни блестела, трудно предавать кого-либо

бесповоротному осуждению из опасения осудить хотя бы и малейший атом красоты».

Это уклонение в сторону Сатаны исходит от евреев.