Сергий Нилус - Полное собрание сочинений - Том 5

Еще в 1896-м году, — сообщает та же «Еврейская Жизнь», — он завязал некоторые дипломатические связи: указание мы нашли в его Лондонской речи 7 Июля 1896 года. Содержание переговоров этого времени, как и вообще другие подробности их, нам совершенно неизвестны. Достоверно, что в Июле того же года он предпринял поездку в Константинополь, где имел обстоятельный обмен мнений с великим визирем. Эта поездка убедила его в возможности найти «почву для соглашения». Герцлю пришлось выполнить массу подготовительных работ, прежде чем получил возможность изложить свой план лично султану в официальной аудиенции. Почти пять лет ушло на эту подготовительную работу. К этой последней относится и аудиенция, данная императором Вильгельмом сионской депутации в Палестине. Немалого труда и находчивости стоила Герцлю эта аудиенция. Едва лишь заговорили в печати о предстоящей поездке германского императора в Св. Землю, как Герцль пустил в ход разные пружины для того, чтобы использовать это в пользу сионизма. Уже с Марта того года «Die Welt»100 печатала целый ряд статей, имевших целью объяснить известным политическим кругам, каким образом можно было бы связать поездку императора с делом сионизма. В течение полугода Герцль был неустанно озабочен мыслью о приобретении симпатий «гениальнейшего» монарха. Вся эта работа велась в строжайшей тайне. При внимательном чтении можно заметить, что во второй Конгрессной речи (Август 1898 г.) Герцль, очевидно, под влиянием занимавшей его мысли о содействии Вильгельма II-ro, обосновывает необходимость привлечения «не-еврейских симпатий». Еще более яркое доказательство значения, которое Герцль придавал симпатиям имп. Вильгельма, мы находим в речи, произнесенной в Лондоне на массовом митинге в начале Октября 1898-го года, т.е. тотчас после II-ro конгресса. В этой речи он, между прочим, сказал: «Я не хочу рисовать вам картины возвращения в Землю отцов: оно ведь скоро начнется. Я могу вас в том уверить: мы уже недалеки от этого момента. Я отлично знаю, что говорю. Никогда еще я не говорил так определенно. Сегодня я вам заявляю: я не считаю уже очень отдаленным от нас то время, когда еврейский народ двинется101...». Мы уже знаем, что эти слова вызвали интерпеляцию102 Моцкина на Третьем конгрессе. Оптимизм Лондонской речи объясняется выяснившимся уже к тому времени вопросом о принятии сионистской депутации германским императором. Герцль желал, чтобы прием имел место непременно на палестинской почве. В сопровождении нескольких ближайших сотрудников Герцль отправился в Константинополь в середине Октября. Там Герцль имел часовое свидание с имп. Вильгельмом в отведенном ему султаном дворце. Вскоре затем состоялось и свидание в Иерусалиме. Мы не пишем здесь истории сионизма и потому не можем говорить в этом очерке о значений этих обоих свиданий. Одно мы должны здесь отметить, что во всем этом деле Герцль проявил свои блестящие дипломатические способности, свое необыкновенное умение производить впечатление на собеседников и, в особенности, свою железную силу воли, для которой не было ничего непреодолимого. Один из участников аудиенции рассказывает, что константинопольское свидание с имп. Вильгельмом произвело на Герцля такое сильное впечатление, что в течение часа он не мог скрыть своего волнения: в его голове уже кружились новые планы, как результат этого удавшегося шага. На палестинских жителей пребывание Герцля произвело столь чарующее действие, что с этого момента о нем все колонисты заговорили, как о ниспосланном избавителе. Проездом из «Микве-Израиль»103, император заметил Герцля в толпе, подъехал к нему и дружески поздоровался. Впечатление, произведенное этим моментом на очевидцев этой сцены, не поддается выражению. Б. Гольдберг, недавно посетивший Палестину, пишет: «Едва можно себе представить, например, — пишет он, — как трогательно рассказывают колонисты Реховот о кратком пребывании Герцля в этой колонии. Колонисты воздвигли триумфальную арку, и весь путь от арки до дома, где Герцль остановился, был усыпан цветами. С обеих сторон улицы стояли колонисты и рабочие стройными шеренгами, стар и млад; ни один ребенок не остался дома. Все жаждали видеть его, величайшего вождя еврейского народа. А Герцль? Когда он увидел колонистов, он заплакал, он проливал слезы радости при виде кучки евреев, ведущих свободную жизнь на родной почве»104... Из соображений опять-таки дипломатического свойства, Герцль тотчас же после аудиенции, состоявшейся в Иерусалиме в императорском шатре, покинул Палестину.