Сергий Нилус - Полное собрание сочинений - Том 5

«Г. Моцкин высказал здесь еще одну жалобу. Поводом служит одно место моей Лондонской речи, которое произвело на него впечатление, что я — многообещающей талант. Бывают моменты, когда узнаешь новый факт, обстоятельство, событие, о котором еще невозможно сообщить, именно, из осторожности, именно потому, что не желаешь воспламенять энтузиазм, и хочешь держать движение в рамках осмотрительности и постоянного преуспеяния. Вы найдете вполне понятным, если не в политическом, то в человеческом смысле, что можно находиться под непосредственным впечатлением такого нового факта, как оно и было тогда со мною... Некоторые из находящихся здесь знают, о чем я говорю... Если в такой момент и вырываются такие слова: “Я никогда еще вам не говорил так определенно, как сейчас, что я верю в осуществление наших планов и даже в такое время, которого (sic!) еще доживут люди моих лет”, — то это уже не такое беспочвенное обещание и не грозит вызвать такой вредный энтузиазм, как утверждает г. Моцкин. Слова, сказанные мною в Лондоне, к счастью, пали на плодородную почву и немножко подогрели усердие наших друзей, которые не держались бы, пожалуй, долго на должной высоте, благодаря одним только речам, одним только математическим выкладкам. Не знаю, согрешил ли я таким образом против движения, против разумности нашей агитации»108...

«Личность Герцля, физическая и духовная, производила всегда такое сильное впечатление и даже обаяние, что в его лице наш народ являлся к сильным міра в идеально-достойной форме. Один из высокопоставленных политических деятелей, который вряд ли принадлежал к числу друзей и почитателей еврейского народа, сказал после свидания с Герцлем: «Это первый еврей, которого я вижу не сгибающим спины»...

Больше же всего осуждали его дипломатические сношения с султаном109. Герцля это раздражало, особенно когда ему попадались многочисленные заметки и крикливые статейки, писанные по этому поводу. Однажды, прочтя такого рода писание, он сказал: «Меня обвиняют, что я унижаюсь перед султаном. Они не знают, что когда я являюсь к нему, я стою перед ним, высоко подняв голову, и он меня боится. Я сгибаю голову только когда я являюсь к своему собственному народу, ибо я его боюсь».

Газеты отмечали в некрологах, что в своих дипломатических сношениях он вел переговоры, как «Puissanse а puissanse»110. Люди, стоящие близко к делу, могли бы подтвердить, что это вернее, чем самое смелое воображение может рисовать»...

Такова выдержка из журнальной еврейской статьи еврейского журнала о вожде не только сионистского движения, но и всего еврейского народа. Утверждать на ее основании, что Герцль был творцом того, что ныне получило такое широкое распространение и всемирную известность под названием «Протоколов Сионских мудрецов», конечно, с положительностью нельзя, но и отвергать невозможно. Время возникновения сионистских конгрессов, душою и творцом которых был Герцль, совпадает с временем получения нами «Протоколов». Представляют ли они собою извлечения из общего собрания протоколов сионистских конгрессов? На наш взгляд и убеждение, — так. А если так, то кто же мог быть иной, кроме Герцля, тот «власть имеющий», кто с таким авторитетом и силой мог на этих конгрессах излагать план и ход «Символического Змия», как не тот же «Рош-голута», «эшмалотарх» и «нази», «князь изгнания», Теодор Герцль? Пусть читатель решит этот вопрос сам.