Серия «Детективное ретро» [6 книг]

"Буржуй", — отчетливо бахнул кто-то в мозгу Опалина, едва гость как следует присмотрелся к отцу Галины. Костюм старшего Евлахова, с накладными карманами на груди, показался бы нам странным, но тогда он был вполне в порядке вещей. Физиономия слегка вытянутая и, однако ж, не сказать, что лошадиная. Русые волосы, вьющиеся от природы, хотя их обладателю уже около 40, зачесаны набок и открывают высокий крепкий лоб. Глаза светлые, умные, непростые. "Буржуй", — вторично подумал Опалин, увидев солидную часовую цепочку, торчащую из нижнего кармана пиджака. Евлахов не понравился ему уже на уровне инстинкта. Опалин угадал в нем простое происхождение, выбор партии по причинам чисто карьерным и подсознательное стремление сравняться с бывшими хозяевами жизни — теми самыми буржуями. Такому человеку, думал Иван, доверять не следует — а между тем стоило сказать что-то, хотя бы ради приличия, о постигшем его горе. Но Евлахов не выглядел как человек, испытавший серьезное потрясение — в отличие от его жены, к примеру. Тем не менее Опалин выдавил из себя несколько слов и упомянул, что не хотел вчера тревожить Аристарха Николаевича, потому что отлично понимает, как тяжело ему пришлось. За дверями тем временем зашлепали маленькие ножки и раздался детский смех, потом на шалуна зашикали и куда-то его увели.

— Это Анечка, младшенькая моя, — пояснил Аристарх Николаевич, и его лицо смягчилось, почти примирив Опалина с хозяином дома. — Не понимает еще, что случилось — утром все спрашивала, где Галя… Садись, Ваня, не стой столбом. Я ходить вокруг да около не буду, сразу все скажу…

Опалин не любил, когда ему тыкали люди, которые ему не нравились. Но делать было нечего, и он сел.

— Прежде всего, — начал Евлахов твердым, звучным, хорошо поставленным голосом, и Иван машинально подумал, что, должно быть, на митингах его собеседник незаменим. — Галя не могла покончить с собой. Надя тебе наговорила… Это все глупости. Вся эта история с Катариновым… она, наоборот, рада была от него отделаться.

— Почему? — быстро спросил Опалин.

— Потому что… Она тебе сказала, что он наркоман?

Опалин не стал уточнять, каким образом он узнал правду, а только кивнул.

— Ну вот, — продолжал Евлахов, тонкими пальцами поправляя что-то на своем столе. — Жених, который… Конечно, после этого он уже не представлял для нее интереса.

— Почему?

— Что почему? — удивился Евлахов.

— Если она его любила, почему вы решили, что она сразу его разлюбила, когда узнала о… о его пристрастии? Любовь, знаете ли, штука сложная…

— Ну, конечно, это произошло не так сразу, — промямлил Аристарх Николаевич, поразмыслив над доводом собеседника. — Но она осознала, что Ваня ей не подходит.

— Она вам сама это сказала?

— Не мне. Ане. Своей матери, — на всякий случай уточнил он.

— Когда?

— Что когда?

— Когда именно дочь сказала, что жених ей не подходит?

— Ну… несколько дней назад. Кажется, в конце января… Вы можете спросить у Ани… у Анны Андреевны.

— Почему они поссорились вечером 3 февраля? — спросил Опалин.

И приготовился следить за тем, какое действие произведет его безжалостный вопрос.

— Они не ссорились. Кто вам сказал?

— Они поссорились, и ваша дочь убежала из дома. Куда? К кому она пошла?

Аристарх Николаевич нервно облизнул губы. Опалин видел, что он не был готов к расспросам, — точнее, к тому, что они окажутся такими въедливыми, — не выстроил правильную линию поведения и теперь лихорадочно прикидывает, как ее скорректировать.

— Понимаете, Аня… Она иногда бывает…

Он испустил сухой смешок.

— В общем, она не умеет вовремя остановиться. Мы обсудили все вопросы с Галей. Она согласилась, что было бы безумием связывать себя с наркоманом. Она… она была очень разумная, поверьте. Но Аня все время возвращалась к этому, ругала Катаринова при Гале… снова и снова. Я ей говорил, что не надо этого делать. Раз сказала, два — довольно. Ну и…

Одним словом, мать допекла дочь, которая и так переживала из-за разрыва с женихом, та сорвалась, сбежала из дома — и в туманный вечер попала под трамвай. Опалин поймал себя на том, что ему откровенно скучно. Вся история не стоила выеденного яйца.

— Катаринов не звонил, когда она умерла, — сказал Евлахов. — И на похоронах его не было. Я не могу сказать, что ненавижу его или что-то такое, но… иногда я думаю, не мог ли он столкнуть ее под трамвай. Я хочу, чтобы ты проверил, где он был в тот вечер.

— Почему вы считаете, что он… — начал Опалин.

— Потому что он наркоман. Мало ли что взбрело ему в голову…

— Ваша жена тоже думает, что он мог?..

— Аня? — Евлахов как-то странно взглянул на собеседника, и Опалин понял, что не все так просто — или, вернее, все совсем не просто. — Она… она не ожидала… С ней в морге случился ужасный припадок… когда она увидела тело. Это было… — он не договорил, морщась, словно в языке не хватало слов для описания того, что он видел.

— А вы дéржитесь.

— Я? Держусь. Но как же иначе? На мне все. Работа, Моссовет… — он умолк, глядя на пятна грязи на полу. — Домработница вон ушла, новую надо искать…