Серийные убийства в Австралии. Хроники подлинных уголовных расследований

Суд над Эриком Куком начался 25 ноября 1963 г. во 2-й Палате Верховного суда штата Западная Австралия. Председательствовал на процессе судья Вирту (Virtue), обвинение поддерживали т.н. «адвокаты Короны» Рональд Уилсон (Ron Wilson) и Кевин Паркер (Kevin Parker). В состав жюри присяжных были избраны 8 мужчин и 4 женщины.

Никто не ожидал каких-то сюрпризов, и их, по большому счёту, не произошло. В первый же день процесса судья отклонил ходатайства адвокатов Кука о проведении слушаний в закрытом режиме и назначении независимой психиатрической экспертизы. Это на корню разрушало всю линию защиты.

Газетная иллюстрация 1963 года: Эрик Кук на скамье подсудимых.

На вопрос судьи «признаёт ли подсудимый вину?» Кук неожиданно ответил, что не согласен с обвинением в убийстве Джона Старки. Впоследствии он объяснил своё заявление тем, что молодой человек умер после прибытия врачей, а стало быть, причиной смерти явились не его, Кука, действия, а неспособность последних оказать помощь. Подобная демагогия ничем подсудимому помочь не могла, непонятно, правда, понимал ли это сам подсудимый.

В первый день были допрошены 15 свидетелей, из общего числа 21 человек, заявленных обвинением для заслушивания в суде. Большинство из них дали показания без последующего перекрёстного допроса, что свидетельствовало о понимании защитой абсолютной бесперспективности этого дела.

Единственным интересным для нас свидетелем явилась жена Кука, рассказавшая суду и присяжным о том, каких человеком в бытовом понимании являлся её муж. По словам Салли, он был «идеальным» мужем, тихим, спокойным, непьющим, никогда не поднимавшим руку на неё и детей. Кстати, то, что Эрик не пил спиртное, сообщали и другие свидетели, так что в правдивости подобных утверждений можно не сомневаться. Видимо, детские наблюдения за скотски пьяным папашей глубоко врезались в память Эрика, и он пронёс ненависть к спиртному через всю жизнь. Это, кстати, довольно редкая черта, дети алкоголиков обычно начинают пить очень рано и вырастают алкоголиками. На вопрос «имелись ли у Эрика какие-либо недостатки? "Салли ответила, что был всего один – он не мог усидеть дома. До некоторой степени интересно и другое заявление Салли Кук, рассказавшей о том, что её муж после возвращения домой ранним утром всегда хорошо спал и имел отменный аппетит. Он неизменно оставался спокоен, и по его состоянию невозможно было догадаться о том, что несколькими часами ранее он кого-то убил. Салли несколько раз обнаруживала на одежде Эрика следы крови, происхождение которой мужчина объяснял каким-либо случайным саморанением. По тому, как Салли держалась в суде, можно было понять, что женщина не испытывает ни малейших сомнений в том, что её муж действительно совершал все те преступления, за которые его судят.

На следующий день процесса были допрошены оставшиеся свидетели и заслушан врач-психиатр Арен Эллис.

Был допрошен и сам Кук. Тот не отказался отвечать на вопросы и несложно понять, почему именно. Выступление в суде явилось для него последней возможностью убедить присяжных в собственной невменяемости! Кук повторил свои признания в стрельбе в День Австралии, а также признал вину в убийствах Пнины Беркман, Люси Мадрилл и Ширли МакЛеод. На вопрос «зачем он стрелял в незнакомых ему людей в День Австралии?» Эрик простодушно ответил, что находился во власти силы, которой не мог противостоять, эта сила выражалась в страшной злости на людей. После выстрела в Уолмси эта сила неожиданно исчезла, он поехал домой и по пути выбросил винтовку с моста. Подумав немного, Эрик добавил, что у него оставались ещё 45 патронов и очень хорошо, что он их не использовал в ту ночь.

Никаких сюрпризов не произошло, единственно, о чём имеет смысл – впрочем, небольшой! – упомянуть, так это о показаниях матери Кука, данных в последний день суда, 27 ноября. Её появление в суде носило вид трагикомический и нелепый. Сначала женщина, заняв свидетельское место, заявила, что боится говорить, так как её муж против появления в суде и запретил ей приезжать, но она приехала… Судья в этом месте встревожился, стал выяснять, нужна ли Кристине Кук защита… Оказалось, что защита не нужна, потому что она сама выступать не хотела, но будет… В судах происходят порой странные сцены, так вот эта, пожалуй, была из числа самых странных. В конце концов, женщина угомонилась, и душа понеслась в рай. Она рассказал про детские обмороки Эрика, про «опухоль» в мозгу, которой не было, про краниотомию, про то, что отец не любил сына-уродца и пр. Слушать такое было больно. Но самый апофеоз материнской защиты свёлся к утверждению: «Мой сын мог убить кого-нибудь, но он бы не тронул девушек во сне! "Мать заявила, что полицейские оболгали Эрика и всё обвинение против него сфальсифицировано.