Серое братство

— Двое, те, что с краю. Не смотри, что один из них не отличается силой пехлевана[29]. Он быстр, как леопард, его клыки уложили немало моих людей во время морской охоты. Отличные воины.

— Если бы я не знал тебя, Адени, ни за что бы ни поверил. Почему же ты не взял их себе? Гнилой товар мне брать несподручно. Гневный Схоор голову оторвет, если увидит, что новые рабы не умеют махать мечом.

— Умеют, Аршак, еще как умеют, — убедительно произнес Фаль-Адени. — Можешь проверить. А мне они не нужны. Своих храбрецов хватает.

— Проверить? — Аршак задумчиво пошевелил пальцами, словно мучаясь сомнениями.

Я изнывал от жары, совершенно не слушая, о чем говорят пират с человеком на подушках. Язык был мне незнаком, но понять смысл неторопливой беседы оказалось нетрудно. Нас продавали. Оставалось ждать, когда закончится пытка поджариванием на медленном огне. Моим спутникам было не легче. Мастер прикрыл глаза, словно умер, и даже не шевелился. Леший и Баралар затихли, напряженно всматриваясь в глубину постройки, где решалась наша судьба.

— Если у тебя есть пара захудалых воинов… — осторожно произнес Фаль-Адени.

— Ненужных и захудалых не держу, — отрезал Аршак. — Я же говорю: верю тебе. И заплачу столько, сколько попросишь. Хороший воин живет долго, и если ты не лукавил — они принесут мне доход, несравнимый с потерями, что я сейчас понесу. Так сколько ты хочешь?

— Двести золотых динариев.

— Двести? — вытянулись губы у Аршака.

— За каждого, — появились нотки твердости у пирата, почуявшего слабину соперника. Он посмотрел в глаза сидящего и протянул руку.

Аршак перевел взгляд в потолок и надолго замолчал. Пират терпеливо ждал.

— За такие деньги я могу купить десять рабов, — ответил, наконец, Аршак.

— Они стоят сотню тупых солдат, — не отпускал руку Фаль-Адени. — Я даю тебе слово, что через год-два они будут командовать армиями гневного Схоора, а сам Схоор может спокойно лежать на подушках, как ты сейчас, и ни о чем не беспокоиться.

— Твои слова — мед на губах, славный Фаль-Адени, — усмехнулся Аршак, до сих пор не решаясь отдать все деньги, которые он держал в мешочке под подушками. Отправляясь сюда, он рассчитывал максимум на десяток рабов, не совсем захудалых, но и не того уровня, которого желал его хозяин. Борясь с сомнениями, Аршак извлек мешочек на свет и с трепетом положил его на ладонь топчи. — Ты умеешь убедить. Я даже не буду сейчас проверять их умение. Настолько безгранично мое доверие к тебе, уважаемый.

По короткому кивку головы меня и Мастера подняли с земли и, толкая в спину, отогнали за помост Аршака. Цепи снимать никто не собирался. В сущности, ничего и не изменилось. Мы стали рабами нового хозяина, а он мог сделать с нами все, что придет в голову. Досадуя на незнание чужого языка, я подозревал, что нас будут использовать в каких-то особых целях. Бросив прощальный взгляд на несчастных Баралара и Лешего, я ободряюще кивнул им. Какую судьбу уготовил им пират? Не поторопился ли я, давая слово ученому вырвать его из рабских цепей? За Лешего переживать не стоило. Он — человек бывалый, сумеет сохранить свою жизнь, и быть может, вернется домой еще богаче, чем прежде.

Аршак махнул рукой, и небольшой караван, охраняемый полусотней конных воинов на горячих жеребцах, двинулся в путь. Нас запихали в клетку, сооруженную на старой телеге с большими деревянными колесами, запряженную двумя волами, беспрестанно жующими, и недвусмысленно намекнули, что бежать не стоит. Чтобы в дальней дороге нас не изжарило солнце, на клетку сверху накинули большой холст.

По-ваграмски никто не говорил. Это мы выяснили очень быстро. Всадники постоянно носились из одного конца каравана в другой, и только зло зыркали на нас, когда мы пытались с ними заговорить. Охрана была поставлена правильно. Пять-шесть воинов время от времени отрывались от каравана и исчезали на горизонте. Еще с десяток осматривали местность, чтобы избежать внезапного нападения пустынных жителей, если таковые имелись. Но я подозревал, что путь будет безопасным до самого конца. Да и охранять было некого, кроме двух чужеземцев и пары захудалых рабов.

На кратковременных привалах Аршак подходил к нам, бросал в ноги кожаный бурдюк с водой, с гримасой сомнения осматривал наши руки, плечи, с силой открывал рот и осматривал зубы, словно хотел найти что-то, одному ему известное. После чего качал головой и отходил от телеги.

Весь путь занял три дня. Мы подошли к крепостным стенам большого города, не уступавшего по размерам Одему. Это был конец пути, изнуряющего своей жарой, бескрайним морем желтых песков с редкими вкраплениями одиноких глинобитных домов, тощих баранов и голодных детишек с впалыми животами.

— Каратеп! — махнул плеткой в сторону города Аршак. Он волновался. Как примет караван Схоор? Не отрубит ли голову за расточительную покупку? Оставалось надеяться, что белокожие рабы воистину умельцы в ратном деле, как и говорил Фаль-Адени.