Серое братство

— Какая учеба? Зачем мне это нужно? Я и так все хорошо знаю! — я сопротивлялся изо всех сил, подсознательно понимая, что прощаюсь с детством, где за меня думала старуха, и вступаю в новую жизнь, о которой почти ничего не знаю.

— Нужно. Главное, что ты должен сделать в первую очередь, когда сунешь нос в город — найти господина Мартина. Он мой должник по гроб жизни, и отказать просьбе старой Брюнхильды не сможет.

— Что за долги? — несмотря на потрясение, любопытства у меня было не занимать.

— Скажем так: он на моем крючке, — ответила довольная собой Брюнхильда.

Да, крючки у ведьмы крепкие. Половина жителей Таланны трепыхаются на них. Каким-то образом она сумела приворожить их к себе, скорее к своим умениям знахарки и повитухи. Вот за что я уважаю ее, так это за юмор и за штучки, которые она проворачивает с людьми. Кое-чему я у Брюнхильды научился, изучая повадки, стиль поведения, манеру разговора людей, с которыми иногда мне все же приходилось сталкиваться.

Получив последние указания, я вскочил на лошадку и, попрощавшись с ведьмой, отправился покорять большой мир.

— Денег я тебе не даю, — несказанно обрадовала меня в спину старая карга. Зная ее непреклонность в решении трудных вопросов, я не стал возмущаться. Это бессмысленное сотрясание воздуха. — Включи свое умение облапошивать простаков и дурней.

Я махнул рукой, дескать, и без напоминаний можно было обойтись. Но сердце дрогнуло, защемило легкой болью. Как-никак, старуха меня выкормила и подняла на ноги, порой отказывая себе во многом. Но даже сейчас, в минуту расставания, она не подает виду, что ей тоже тяжело. Чтобы не распустить ненароком сопли, я погнал лошадку по широкой тропинке, которая была натоптана за долгие годы хождения к людям. Прочь из этих мест!

Увижу ли я их когда-нибудь еще раз?

Драконьи Зубы. Боевые действия, 2431 год Обновленной Эпохи

Череда нескончаемых образов проносится в воспаленном сознании. Отсутствие воды порождает видения. Чертовы хессы умудрились так законопатить все ходы-выходы, что даже подземные водные источники, поддерживающие до сих пор наши силы, перестали поступать в пещеры и гроты. Мы обречены на медленное умирание. Я это знаю. Здесь, в чужом и ненавистном краю с пришельцами поступают довольно недружелюбно. Редко кто сумел вырваться из-за Ворот, где царствуют хессы. Или нас уморят, или пойдут на штурм, когда обессиленные люди уже не смогут держать оружие; нас вырежут как овец, а наши кожи натянут на палки и высушат на солнце.

Подошел Шип. Состояние его не стало лучше.

— Ты выглядишь, словно из преисподней вылез, — сделал я ему комплимент.

— Можно подумать — ты у нас красавчик, — пошатнулся Шип от усталости. — Вставай, хватит валяться. Пройдемся по коридорам. Нужно поговорить.

Мы медленно шли под пронзительными взглядами обреченных людей, в которых читалась надежда в наш военный талант, на те необъяснимые возможности, по их мнению, присущие нам. Но это были лишь слухи, ходившие среди простолюдинов и непосвященных, когда они сталкивались с нами. Мы знали только одно: ничем помочь бойцам нельзя. Даже призвав в помощники небесные силы и дух святого Доминика, мы могли спасти только себя. И еще одно обстоятельство делало их спасение невозможным. Наши жизни сегодня оказались ценнее всех тех, которые находились в пещере. Увы, иногда такое бывает. Если хессы узнают, кто мы на самом деле — растяжкой кожи на палках наши бренные тела не оставят в покое. Эти уроды заставят говорить даже труп пятилетней давности. Недаром сведущие в их образе жизни люди говорят, что хессам присущи магические свойства.

— Или мы выходим сейчас, Философ, или остаемся подыхать здесь, — высказался, наконец, Шип, когда мы отошли подальше от места стоянки в темные дали лабиринта.

— Больше нет шансов? — мне не хотелось брать на себя неразрешимую задачу.

— Я осмотрел все ходы. Кое-где есть возможность выйти наружу, но там нас караулят. Они не решаются спуститься вниз, из-за риска быть перебитыми поодиночке. А иначе им никак не прорваться, — Шип грустно усмехнулся. — Ты же знаешь, что мы могли бы продержаться здесь сколько угодно, захоти хессы повоевать под землей. И они прекрасно об этом знают.

Голос Шипа медленно угасал, словно душа покидала тело моего друга. Или он берег последние силы, едва открывая рот?

— Каков расклад?

— Четверо ранены, но оружие держать могут. Пятеро контролируют второстепенные ходы. Остаются шестеро у главной расщелины. Хессы, благодарение Создателю, еще не поняли своей выгоды. Но когда-нибудь они навалятся всей массой — и нам конец.

— Может, стоит рискнуть, и всеми силами прорваться через главный ход? — размышлял я. — Шансов мало, но…

— И опять уходить в чужие земли? Да там нас хессы переловят поодиночке, — Шип отрицательно покачал головой. — Подождем еще день?

Шип растерялся, чувствовал я. Еще недавно абсолютно бесстрашный и чуточку нагловатый, сегодня он выглядел замученным. Угнетающая обстановка подействовала на него не лучшим образом.

Шип поскреб жесткую щетину, и я почувствовал его взгляд на себе.